Стать бессмертным

— Люди, конечно, — спокойно ответил Илья, — не верю я ни в инопланетян, ни в атлантов, ни в прочую нечисть. Всё на земле построили люди, просто надо признать, что мы ни черта не знаем о целых цивилизациях, которые много веков назад исчезли с лица земли.

Илья всем телом повернулся к Евгению Ивановичу.

— И легенды эти про гномов и карликов все неспроста, — сказал он ещё тише, чем раньше. — Если эти пещеры и построил кто-то, то этот кто-то был очень маленького роста. Там всем, кто выше ста шестидесяти делать нечего, я уже не говорю о нас с тобой… — Не закончив фразу, Илья дёрнулся, словно от толчка, и неожиданно сменил тему: — Я вот тут недавно передачу по телевизору смотрел про Инков, так там говорилось, что они, инки, якобы, когда-то давно ушли высоко в горы и всю свою цивилизацию туда утащили. И что бы ты думал — со временем у них существенно увеличился объём лёгких, потому что на высоте воздух разряжён, а ноги, наоборот стали короче, чтобы по горам удобнее было лазать. Вот я и подумал, могли ли некие люди подобным образом мутировать, если несколько их поколений очень много времени проводили под землёй…

Илья вдруг закашлялся, да так тяжело, что Евгений Иванович испугался.

— Может, тебе лучше в больницу? — спросил он осторожно.

В ответ Илья помахал рукой, мол, не надо, скоро пройдёт. И действительно, через несколько секунд кашель отпустил, и Илья с покрасневшим от напряжения лицом откинулся на спинку стула.

— Нормально, старик, — прохрипел он, — нормально…

Отдышавшись, Илья некоторое время сидел молча, словно бы собираясь с силами. Евгений Иванович молчал тоже. Он терпеливо ожидал продолжения.

— Жень, я ведь этим вопросом занимался, — сказал наконец Илья, — местных опрашивал, даже карту составил той части пещер, где сам смог пролезть, но, думается мне, это далеко не всё, что там есть. Может, кто-нибудь и сподобится там всё хорошенько изучить, но сейчас никому до всего этого дела нет…

Неожиданно Евгений Иванович отметил про себя, что теперь он слушает того, прежнего Илью, а не живого трупа, вошедшего сегодня в преподавательскую, и невольно улыбнулся.

«Всё-таки не так-то просто его убить», — подумал он.

— …и ещё, — продолжил Илья, — теперь понятно, мне, во всяком случае, откуда у некоторых народов взялась мода хоронить людей в каменных ящиках.

— В саркофагах, что ли? — спросил Евгений Иванович.

Илья уверенно кивнул.

— И вся эта похоронная мишура, которая, якобы должна понадобиться покойничку в загробном мире, на самом деле, была нужна ему в этом, если бы он изволил воскреснуть…

— …чудесным образом из этого каменного ящика, согласно какой-то древней легенде, — подхватил Евгений Иванович.

Илья усмехнулся краешком рта.

— Эк, до чего мы с тобой договорились!

Евгений Иванович тоже улыбнулся. Его неожиданно накрыло приятное чувство, приходившее обычно, когда ему на милость сдавалась очередная задача или проблема, то есть после того как, наконец, становилось понятно то, обо что он долго и безрезультатно расшибал свой высокий лоб.

— Значит, Илья, тебя спасли… — начал он.

Договорить Евгений Иванович не успел. Дверь в преподавательскую открылась, и на пороге появился, запыхавшийся после подъёма по лестнице, заведующий кафедрой. Евгений Иванович и Илья поднялись со своих мест.

— О! Уже… на боевом посту! — сквозь одышку проговорил заведующий, — похвально!

— Рады стараться, Валентин Павлович! — за двоих ответил Евгений Иванович.

Десятников поздоровался с обоими за руку, прошаркал вглубь преподавательской к своему столу и начал в нём сосредоточенно копаться. Илья выждал момент, когда заведующий склонился над выдвинутыми ящиками, воздев к небесам тощее седалище, и одними губами прошептал:

— И ещё, Жень… давай больше не будем об этом никогда говорить.

Евгений Иванович не ответил. Он отвернулся — ему было больно смотреть на друга.

25. Алексей Цейслер. Что наша жизнь?

На дворе начало зимы. Если точнее, то до того момента, когда растает снег, высохнет грязь и зимнее собачье дерьмо, ждать ещё целых три месяца, а то и больше.

— Господи! Когда же деревяшки расцветут! — говорит Лена на сокрушительном выдохе.

Я киваю. Мы идём по голому парку, держась за руки. Она в чёрном пальто, чёрной вязаной шапке, чёрных расклёшенных джинсах и чёрных ботинках на высокой подошве. Поверх поднятого воротника намотан чёрный шарф. Я тоже во всём чёрном. Блюду стиль. В таком виде в лесу мы свои — абсолютно гармонируем с торчащими из грязи чёрными стволами. Я думаю, если бы нам в голову взбрело вырядиться в белое или, не дай бог, красное, нас бы просто сюда не пустили. Забросали бы ветками, или ещё чего.

С Леной мне хорошо. Вроде бы ничего такого необычного между нами не происходит — гуляем, спим, иногда напиваемся вместе — никаких сумасшедших выплесков эмоций, сцен ревности или безобразных романтических припадков. Спокойный роман.