Стать Джоанной Морриган

Когда я приехала в Суонси, в гости к дяде Джарету, меня поразило, что он живет в совершенно нормальном муниципальном доме, со стенами, крышей и садом, и мне было как-то тревожно и неуютно, пока мне не показали подвал для угля. Я решила, что дядя Джарет спит там, на куче угля, как дракон, охраняющий свои сокровища, и меня сразу же отпустило. Я возобновила беззаботные игры в салки с уэльскими кузенами и кузинами, которые неожиданно оказались светловолосыми и золотистыми, словно забрали себе весь солнечный свет, который недополучал дядя Джарет, целыми днями работая в шахте. Дети шахтеров всегда очень чистенькие и опрятные. Я это заметила.

– К Новому году их вышибут всех, – говорит папа, имея в виду представителей партии тори, оставшихся в кабинете министров. – Хотя что они могут без мамочки? Кучка никчемных уродов. Улей уже окурили дымом. Королева мертва! К февралю тори будут висеть на фонарных столбах. Все до единого. По всей стране!

Все дяди поддерживают его одобрительными восклицаниями. Все тети осуждающе хмурятся и продолжают снимать пищевую пленку с тарелок с сандвичами.

Дяди уходят проветриться в сад за домом, продолжая говорить о политике. Они всегда говорят о политике, не о работе. Да и что говорить о работе, которой нет? За исключением дяди Джима – мы его называем «богатым дядюшкой», потому что он состоит в профсоюзе на автомобильном заводе, – все остальные сейчас безработные. Шахтеры, рабочие судоремонтных верфей и автозаводов – здоровенные мужики, беспокойно сидящие на крошечных диванчиках в крошечных домиках, на пособии по безработице.

У кого-то есть «приработок». Однажды к нам пришел дядя Стю, продававший вразнос чистящие средства для дома. Папа купил у него какой-то отбеливатель, а потом они сели в гостиной и изрядно укушались. Потом я случайно услышала, как мама сказала, что видела, как он плакал.

Все трое сыновей дяди Криса подались в армию.

– Воевать за страну, которая их наебала, – говорит папа с горечью, но не в присутствии этой троицы. – Они специально обучены убивать. – Наш папа, человек якобы безрассудный и удалой, всегда знает, с кем лучше не связываться.

Теперь, когда мужчины ушли, женщины могут спокойно поговорить на другие темы. У женщин всегда есть о чем поговорить: о семье, о своей матке, о многочисленных повреждениях матки, вызванных неоднократными родами. Тетя Вив любит рассказывать, как она однажды возилась на кухне, сильно закашлялась и у нее выпала матка. Каждый раз, когда она пересказывает этот случай, женщины дружно закуривают и делают сочувственное лицо. Это ужасно.

– Я смотрю, ваша Джоанна теперь Дитя ночи, – говорит тетя Вив моей маме, кивнув в мою сторону. Я теперь, как всегда, во всем черном, полуслепая от густой подводки.

– На самом деле я протестую против британского участия в гражданской войне в Нигерии. И против того, что «Cold Turkey» опускается в чартах, – говорю я, фигурно раскладывая на тарелке сосиски в тесте.

Очевидно, что здесь никто не читал знаменитое письмо Джона Леннона, которое он написал королеве, когда возвращал орден Британской империи, так что хорошая шутка опять пропадает всуе. Наверное, мне уже надо записывать свои перлы.

– Небось от ее черной краски потом ванну не ототрешь, да, Энджи? – говорит тетя Сью, стряхивая пепел в раковину.

– Да уж, – говорит мама. – Ходит такая… Как будто в дом залетела унылая толстая черная ворона.

– Про ворону ты уже говорила, – напоминаю ей я. – Ты повторяешься.

– Я твоя мать, – отвечает она. – Я могу называть тебя толстой унылой вороной хоть по сто раз на дню.

– Нет, она не ворона. Она – черный лебедь, да, Джоанна? – говорит тетя Лорен. – Черный лебедь в семье.

Тетя Лорен очень классная. У нее «бурное прошлое». Она была в той компании хиппи, которые в шестидесятых годах вылили «Фейри» в фонтан на Квинс-сквер, наполнив его мыльной пеной. Об этом писали на первой странице «Express & Star». На уголке фотографии в газете виден краешек сумочки тети Лорен. Этот снимок она нам показывала неоднократно.

На прошлое Рождество тетя Лорен изобрела «Снеговика». Это обычный коктейль «Снежок» из ликера «Адвокат» с газированным лимонадом, но с добавлением водки.

– Выпьешь пару бокалов и наутро растаешь, – объяснила она со смехом. – Дети прибегут к маме, а мамы-то нет. Остались лишь лужица и мокрый шарфик. Вот почему он называется «Снеговик».

Часом позже, танцуя под «Fleetwood Mac», она навернулась, споткнувшись о диван.

– Чем ты сейчас занимаешься, Джоанна? – продолжает тетя Лорен. – Тебе сейчас сколько? Пятнадцать? Уже решила, кем хочешь стать?

– Я буду писателем. Музыкальным журналистом.