Стать смыслом его жизни

— Мама, но это не так! Ты не можешь контролировать вопросы жизни и смерти другого человека, пусть даже близкого тебе! Ты же не Бог! Ваша ссора — это один из факторов. И не более того. Причем не главный и не единственный, а всего лишь один из множества. К тому же отцу сейчас все равно, винишь ты себя в его смерти или нет. Это тебе не все равно — ты лишилась опоры. Ты с ума сходишь от тоски и одиночества, а он нет. Его нет, и чувства вины перед ним быть не должно. Нельзя жить с чувством вины, которую некому простить, невозможно.

— Но Катя! Она же все понимает и винит меня в смерти отца!

— Что ты выдумываешь? Да у нее и в мыслях такого нет!

— Откуда ты знаешь? Она тебе сама сказала?

— Ее просто раздражают твои постоянные придирки, твои попытки впихнуть ее в свой жизненный сценарий. Отпусти ее! Пусть живет своей жизнью! Учится на своих ошибках! Она только сейчас начинает приходить в себя после смерти отца. Не отталкивай ее, помоги. Прими такой, какая она есть, — вот увидишь, все изменится. Не сразу, конечно, но изменится.

— Ты так думаешь?

— Я уверена. Ладно, давай спать, красавицам положено отдыхать не меньше восьми часов в сутки. И не бойся, я всегда буду с тобой! Нельзя давать страхам управлять своей жизнью! Если ты чего-то боишься, оно обязательно случится.

Добравшись, наконец, до постели, Вера разложила по одеялу письма и начала читать. Сначала они были написаны от руки крупными, почти печатными буквами. Сеня рассказывал о городе, в котором живет, новой мастерской, своих учителях. Потом он печатал на компьютере и в каждом с тревогой спрашивал, почему она молчит. В последнем письме Сеня поздравлял Веру и Катю с Новым годом.

«Когда-то много лет назад под Новый год я загадал стать художником. Мое желание исполнилось, но я не ощущаю радости. Потому что не могу разделить ее с вами». Это были последние слова, которые Арсений написал своим подругам.

Заснуть не удалось. Стоило только закрыть глаза, как откуда ни возьмись нахлынули воспоминания и увлекли ее в свой бесконечный хоровод.

Все мысли Веры были направлены на то, чтобы помочь Сене стать художником. Идти в художественную школу было поздно, об институте не могло быть и речи — ведь у Сени нет среднего образования. Оставалось учиться самому. Вера отвела его в библиотеку, и теперь мальчик целыми днями пропадал в читальном зале, рассматривая картины известных мастеров и пытаясь рисовать копии. На Верин взгляд, получалось очень хорошо, но ей хотелось узнать мнение профессионалов. Однажды она взяла несколько самых лучших его рисунков и пошла на площадь перед городским театром, где местные художники устроили что-то вроде маленького вернисажа. Любовно выписанные лесные пейзажи соседствовали с абстрактными мегаполисами, бушующее море чередовалось с тихими сонными прудами, полуобнаженные красотки стояли рядом с картинами на библейские сюжеты, букетами цветов и натюрмортами. Вера долго бродила среди картин, присматриваясь к их авторам, пока, наконец, не выбрала одного. Это был невысокого роста дедок, которого местные обитатели звали коротко — Кузьмич. Очень подвижный, седой, с мушкетерской бородкой и молодыми веселыми глазами, он, судя по всему, пользовался среди остальных художников большим уважением.

— Здравствуйте, — Вера подошла к нему.

— Здорово, здорово, — улыбнулся дедок.

— У меня тут… — она открыла папку с работами Сени. — Не могли бы вы посмотреть?

— А че не посмотреть? Давай сюда свои рисунки, — он сгреб папку и начал внимательно изучать содержимое. Увидев Малевича, хмыкнул.

— М-да… — наконец сказал он. — Твои рисунки, коллега?

— Нет, — ответила Вера, — друга.

— А чего он сам не пришел?

— Он… он не может. Он болен.

— Ну, так, как выздоровеет, пущай приходит. У парня талант. Способности к визуальному мышлению, мощная энергетика.

Вера поняла, что он имел в виду силу, которую излучали работы Арсения. Силу, заставляющую взгляд вновь и вновь возвращаться к рисункам.

— Я… Он…

— Что ты мнешься, говори все как есть.

— Он не совсем обычный человек. У него синдром Дауна…

— Ты хочешь сказать, что эти картины рисовал дебил? — при слове «дебил» брови Кузьмича полезли на лоб.

— Он не дебил. — Вера вырвала папку из рук художника и побежала мимо выставленных в ряд картин. Нарисованные деревья махали ветками, полуобнаженные красотки фальшиво улыбались. Ей хотелось разреветься прямо здесь, среди всего этого искусственного мира.

— Стой, детка, стой! — закричал Кузьмич. — Парни, задержите девушку!

Чьи-то руки схватили Веру.

— Стой! — подбежал запыхавшийся дедок. — Какие же вы, молодежь, обидчивые да резвые! Прости меня, старого. Парень твой, и правда, талантливый. М-да… Хотелось бы на него посмотреть. А знаешь, приходите вечером ко мне в мастерскую. Держи адрес, — и он сунул ей в руку картонный прямоугольник. — Приходите, я после шести всегда там. Хорошо? — он вопросительно посмотрел на Веру.

Она кивнула.

— Ну и добре, — улыбнулся Кузьмич, — до скорого!