Стать Ведьмой. Школа. Героическое фэнтези

— Отлично, спасибо. Даже не болит. Правда, зарядку, наверное, делать не буду, и мэтр Гриф сегодня не придёт — для него-то я точно «не в форме»! — её смутило, что домовой не вылезет к ней. Но подумав, она решила, что так даже лучше — и для него, не привыкшего к «обществу», и для неё самой: как-то неудобно набивать рот всеми этими вкусностями, когда сотрапезнику можно пить только молоко.

— Ну, приятного аппетита!

— Спасибо, Лукич. Так красиво у меня стол накрыт никогда ещё не был!

— Э-э, чему не научишься за два-то века!.. Даже «сервису»! — оба посмеялись.

Она уселась на табурет, положила как всегда на блюдце на полу толстый шмат для Хамви, и прямо замурлыкала от наслаждения — нежное мясо буквально таяло во рту, а кипяток чая снова оказался обжигающим — как раз как она любила!

После завтрака, когда она уже убрала со стола, и решала — то ли лучше лечь обратно, уже на заправленную кровать, то ли всё же остаться сидеть, раздался стук в дверь: пришла миссис Ренилла. Прищур умных глаз сразу показал, что учительница думает:

— Знаешь что, дорогая, для «серьёзно пострадавшей» ты выглядишь… Неправдоподобно здоровой! Будь я твой участковый терапевт, больничный бы закрыла! — и уже серьёзней. — Болит?

— Н-нет. Не болит. Но… Как-то тянет, и постоянно чешется — я уже ногтями обшкребла вокруг всего бинта! А ещё зудит.

— Ага. Угу. Понятненько. Ну-ка, садись на табурет. — миссис Ренилла грозным взглядом смела в кучу и выбросила в открывшуюся и сразу захлопнувшуюся форточку крошки, которые не успела вытереть Сэра: «Пусть и птички поедят».

Затем учительница разложила на досках баночки и коробочки из принесённой на плече сумы. Если бы Сэра не знала, что та — поистине безразмерная, могла бы и удивиться обилию всего…

— Так, немного берёзового дёгтя… Теперь — зверобоя… Мёд и медуница. — учительница смешивала густую массу деревянной ложечкой в маленькой плошке прямо на глазах, коробочки и баночки как всегда подлетали к рукам сами, — И ещё кое-что… Не смотри так — рецепт запишешь потом. Понюхай-ка!

Запах… Очень знакомый! Привычный! Да это же…

— Мазь Вишневского!

— Верно. Только — не «мазь», а «бальзамический линемент». Так оно вернее будет. А открыли его, если хочешь знать, ещё древние Финикийцы. Только они готовили на основе оливкового масла… Так что всё новое — хорошо забытое… Или — скрытое старое!

А вот с антибиотиками у нас проблема. И тебе, если хочешь пожить подольше, лучше не пользоваться вообще! Догадываешься — почему?

— Вроде, да. Там, внутри больного, вроде бы у микробов… Или бактерий — тоже вырабатывается… Типа иммунитет на антибиотик — ну, у тех, кто выживает… И потом нужны всё более и более сильные антибиотики — а они уже вредят самому иммунитету!

— Хм! «Типа»! Отвыкай от жаргона — ты Ведьма. Нам не по статусу. Ладно, грубо, но в-принципе правильно. Только не «вредят» — а просто ведут к его ослаблению вплоть до полного… Так. Ну, выглядит неплохо. — миссис Ренилла разбинтовала, наконец, руку, и отделила слегка присохшую пропитанную засохшей кровью накладку. Сэра почти не ощущала её мягких и заботливых пальцев.

Теперь и она посмотрела на рану.

А что — никогда бы не сказала, что ещё накануне здесь шёл разрез в палец глубиной! Только толстая припухлость и глянцево отблёскивающий остатками мази рубец.

— Ух ты!.. Здорово! Наверное, и шрама не останется?..

— Нет, шрам-то останется в любом случае… Ладно, терпи — буду стирать! — миссис Ренилла принялась удалять остатки старой мази тампоном из корпии — марлю она игнорировала принципиально. Сэра зажала губы зубами — действительно, неприятно. Словно по краю чашки водят ложкой…

Миссис Ренилла наложила щедрой рукой новой мази, прихлопнула её раскатанным для мягкости в руках листом… э-э… Ага — это — бессмертник! — и аккуратно забинтовала всё новой хлопчатобумажной тряпицей:

— Вот. Имей в виду: слишком плотно — будет затекать, слишком слабо — съедет. А слишком много слоёв — задохнётся. Завтра снимешь сама. Утром. И — бонус! Мэтр Гриф — только послезавтра! А сейчас — лучше лежи… Хотя бы до обеда! Большая потеря крови перестаёт ощущаться только на третий день. Ладно, счастливо оставаться. Ухожу спокойно — о тебе есть кому позаботиться! Евграф Лукич! Чао! — учительница помахала в сторону печки.

Из пода высунулась маленькая волосатая ручка, тоже помахавшая:

— Миссис Ренилла! Чао! А чай с тульскими пряниками?

— Спасибо. В следующий раз. Ну, до свиданья.

Сэра вздохнула, только когда за миссис Рениллой закрылась дверь.

Вновь опустилась на табурет. Ф-фу… Что-то действительно, тяжело как-то…

Правда, мэтр Дониёр тогда сказал, что человек может драться, даже если потерял до литра из своих пяти-шести… Но из неё вышло не больше полулитра. Хотя и это — многовато! Потому что даже из доноров откачивают за приём не больше трёхсот кубиков…

Ладно. Ей конкретно сказали, чтобы отлёживалась, и не строила из себя двужильную. Ну, если и не сказали — то намекнули. Вот она и не будет. Строить.