Статьи и проповеди. Часть 11 (09.03.2016 — 17.08.2016)

«Бери, читай! Бери, читай!» — говорил ангельский голос блаженному Августину. Он страшно мучился: идти за Христом или всё-таки еще подождать? делать перелом в своей жизни или, может быть, потом? готов я или не готов? Был тоненький голосок ему над ухом: «Бери, читай! Бери, читай!» — «Tolle, lege! Tolle, lege!» И он раскрыл книгу — Послание апостола Павла — и прочел: «Не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти, но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти» (Рим. 13:13-14). Эти слова ударили его в сердце, и Августин поменялся. Он стал тем, кем знаем мы его сегодня, — святым отцом. Он о том, что с ним произошло, рассказал своему другу Алипию, Алипий раскрыл тоже Библию наугад, а там было написано: «Немощного в вере принимайте без споров о мнениях» (Рим. 14:1).

Бери, читай! Бери, читай! Tolle, lege! Tolle, lege! Священное Писание дано каждому для спасения, для вразумления, для назидания в праведности.

О святом Луке Войно-Ясенецком (22 июня 2016г.)

…который впервые в истории православной Церкви совместил два послушания, хирургическую деятельность и епископское служение.

Святой Лука, исповедник, архиепископ Симферопольский и Крымский, впервые в истории православной Церкви совместил два послушания, несводимых до него воедино в одной личности: хирургическую деятельность и епископское служение. Нетленные мощи епископа лежат в Симферополе, в кафедральном соборе. О нем написано множество монографий и исследований. Вести о его чудесах, совершаемых доныне, наполняют новые исследования.

Это личность живая, открывающая человеку, как вообще все святые, понимание того, что мир прозрачен, в небе есть окна. Они не закрыты. Кроме этого мира есть другой мир. Со смертью не прекращается деятельная жизнь души. Все мы это видим на примере святых, поскольку они помогают до сегодняшнего дня.

Святитель Николай Чудотворец, призываемый на всех континентах или Борис и Глеб, которых видел Александр Невский накануне Невской битвы, когда они, одетые думой, говорили друг другу: «Пойдем, братие, поможем сроднику нашему Александру». Такие разные, многочисленные явления святых подтверждают нам очень важную вещь: этим видимым миром жизнь не ограничивается. Она протягивается куда-то дальше, в неведомые дали, куда грешное око не зрит, которых грешная душа не чувствует. Там продолжается жизнь, и оттуда веет свежим ветром другой реальности. Лука один из таких людей. Я хотел сказать несколько слов о его становлении.

Начать с того, что он жил, начинал свое возрастание и личностное созревание в те годы, когда православная Церковь была не в чести. Православная Церковь терпела массу внутренних и внешних потрясений. Она проявила свою относительную институциональную слабость, когда все исповеданья уравнялись в правах перед законом. Всем была дана свобода, а православная Церковь оставалась связанной синодальными законами и уставами. Её со всех сторон теребили политические сектанты, вылезшие неизвестно откуда. Проводники, которые в то время звали людей к царству земному, а не к царству небесному. Народ в массе своей проявлял крайности: от горячей веры, рождающих святых исповедников — до полного индифферентизма, хотя все были крещеные. И всё это длилось годами, десятилетиями.

Была позорная, проигранная война с Японией. Была первая революция 1905 года. Был массовый уход священства в политику. Самым ярким примером был отец Георгий Гапон, темная и двусмысленная фигура среди русского духовенства. Был граф Лев Толстой, который, по словам одного из публицистов, сидел возле трона и колебал его с утра до вечера, расшатывая его. Проповедь Льва Толстого сделала столько, сколько бы ни сделала никакая революционная пропаганда. Он был в полном смысле зеркалом русской революции. Об этом писал наш известный персонаж Владимир Ильич. Был Распутин при дворе, который тоже сделал столько для уничтожения имиджа монархии в сознании людей, сколько не сделали бы два миллиона пропагандистов. Всё это разрасталось снежным комом и катилось на монархию, на Церковь, грозя обрушением всему. Одновременно сиял, как зажжённая свеча, святой Иоанн Кронштадтский.