Статьи и проповеди. Часть 11 (09.03.2016 — 17.08.2016)

В это время разразилась I Мировая война, одна из самых кровавых, страшных войн в истории. Церковь и государство близились к катастрофе. В это время жил Лука и формировался как молодой человек. Он о детстве пишет в своей книжке «Я полюбил страдания». Религиозным в семье был отец. По отцу он поляк, Войно-Ясенецкий. Отец был искренне набожен, много молился. Мама была к религии более прохладна. Никакого религиозного воспитания он не получил и по обычаю всех горячих юношей тех времен увлекся толстовством. Учение графа Льва Николаевича было, конечно, гибельное, чрезвычайно опасное, насыщенное самыми сложными противоречиями, которые способны взорвать мозг простого человека. Оно легко усваивается, как яд и потом легко разлагает душу. Лев Николаевич начудил изрядно в истории и себе навредил и миллионам простых людей до сегодняшнего дня, может быть.

Хотя сегодня толстовства как такового нет, есть просто литература: «Анна Каренина», «Война и мир» — это уже можно читать, а толстовство было, когда Толстой был жив. Вместе с Толстым, оно исчезло, как квазирелигиозное явление. Толстой упокоился, и толстовство развалилось. Но тогда в это время Толстой воевал против культуры, цивилизации, Церкви, власти. Он критиковал всё, что можно было критиковать, всё, что существовало вокруг него. Он звал людей к опрощенчеству и практической, простой добродетели. Дворяне шли пахать землю, нежные барышни — изучать медицину. Медицина была привлекательна для тех, кто хотел послужить людям, но при этом не имел религиозного пафоса в душе. Множество людей говорили: «Буду полезен миру и пойду лечить людей».

Но Лука не сразу пошёл лечить. Валентин Феликсович — так его звали до монашеского пострига — сначала со всем своим толстовством поступил на художественный факультет живописи и стал рисовать. Такой интересный фокус. Художники первый курс своих художеств, проходили вместе с врачами. Будущие доктора ходили в анатомичку, чтобы резать трупы, изучать сухожилия, кровеносную систему, мышечные волокна, костные ткани, хрящи и т.д. На этом этапе отсеиваются те, кто не сможет быть врачом, потому что многих людей тошнит, они падают в обморок при виде трупов, не могут их резать. Происходит естественный отбор людей слабонервных, не могущих видеть кровь, трупы и разъятые тела. Туда же, в анатомичку ходили и художники. Они изучали как Леонардо, если вы когда-нибудь видели дневники Леонардо да Винчи — то имеете представление, видели зарисовки, наброски, рабочие рисунки. Он изучал человеческую руку, каждый пальчик, суставчик, ухо, глаз, гримасы, эмоции, мышцы лица. Этим всем занимаются сегодня художники тоже. Они пытаются рисовать человека не просто голым, как позируют натурщики в академиях. Они рисуют и пытаются изучать каждое сухожилие, нерв, мышцу. Вот Лука и занимался этим. Он делал зарисовки разные, был успешным художником. На каком-то этапе ему надоело рисовать. Он полюбил анатомию через художество, а потом, через анатомию, пришел к мысли о том, что хорошо вообще заниматься медициной, это более практичная вещь.

Нарисуешь ты картину, красивая барышня гуляет под зонтиком с собачкой или красивый юноша гребет в лодке летним утром. Всё хорошо и прекрасно. Эстетика никуда не денется, мир должен быть красив. Но ему хотелось практического доброделания. Побуждаемый этим желанием, он перешел из художки в анатомичку, из анатомички на медицинский факультет и решил стать хирургом, чтобы лечить людей и приносить им практическую пользу.

Это очень напоминает одну историю, которую описывает Николай Сербский в книге своих проповедей «О Боге и людях». Он пишет про одного художника в Англии, который поднаторел в изображении. Он писал сангиной, углем, делал карандашные рисунки. Ходил по трущобам и рисовал бедных людей. Мать истощавшую, которая тощим соском, без молока пытается накормить чахоточного ребенка, одетая в тряпье сидит у порога. Мужик, лежащий под воротами, недошедший до дому, пьяный. Дети, играющие в футбол консервной банкой, бедно одетые, истощавшие. Эти трущобы, грязь, крыс, голод, сухоту, болезни он ходил и рисовал. Его картины имели большой успех. Парадокс: он стал миллионером, изображая бедность. Его картины расхватывали, потому что он очень трогательно улавливал интонацию лица, скорбные опущенные уголки губ, потухшие глаза, безнадежный образ человека — и люди богатые всё это покупали, платили ему хорошие деньги. На каком-то этапе он сказал вдруг: «Хватит рисовать, нужно помогать». Ему вдруг стало стыдно, что он рисует бедных, получает хорошие деньги и никак этим бедным не помогает. Он пошёл в христианскую миссию, дело было в Англии, в XIX веке. Его направили миссионером в беднейшую африканскую страну, где он прожил долгую жизнь, помогая нищим, бедным людям, нуждавшимся в самой разной помощи. Эта история кратко описывается в книгах святого Николая Сербского (Велимировича). Примерно тоже произошло и с Лукой, тогда ещё Валентином Феликсовичем.