Статьи и проповеди. Часть 11 (09.03.2016 — 17.08.2016)

О. Андрей Ткачёв: — Суждение — это акт мышления. Дальше, ближе, больше, меньше, право, лево, верх, вниз — это суждение. Например, вы покупаете ботинки сыну или внуку, на зиму или на лето и вы эти не покупаете, потому что они хуже или дороже. Эти покупаете, потому что лучше и дешевле. Что вы здесь совершаете? Осуждение и оправдание чего-то. Поэтому совсем от осуждения отказаться невозможно. Надо иметь в виду, когда вы говорите, например, о человеке: ты знаешь этого? Знаю. Такой гад, короче, в аду места мало. Вот это как раз то, чего делать нельзя. Я его знаю, он скотина, он не спасется. Мысли, которые запрещены в Евангелии. Я могу знать грехи человека, но я могу молчать о них и должен молчать. Должен сказать, что я о нем суда не выношу. Например, я знаю этого человека. Допустим, мне предлагают: сделай какой-нибудь бизнес с ним. А я знаю его, что он конкретный вор, сребролюбец и негодяй. Я не должен говорит так: я не буду с этим сребролюбцем делать бизнес. А вот здесь я не согрешаю, когда говорю: я не буду делать с ним бизнес — неважно, почему. Я знаю, кто он, на основании своего знания я моделирую свою деятельность, т.е. я не делаю с ним чего-то, но и я не произношу вслух суда над ним. Я не говорю, что я не буду с ним идти в поход, потому что он развратник, лентяй и педофил, например. Я говорю: я с ним туда не пойду. Почему? Не ваше дело. В данном случае я совершаю внутренний суд, т.е. суждение, но не произношу осуждение. Я надеюсь, что вы меня поняли. Мы не можем не судить о предметах, об их свойствах. Например: горячей, холодней, лучше, больше, тише, громче — все это суждения. Что он так громко поет, как будто бык ревет на поле? И ты его осудил, может, не осудил, а просто вынес решение. Но если ты будешь всем рассказывать: я ходила в Церковь, там дьякон ревел, как бык дурной. И всем будешь рассказывать с утра до вечера в течение месяца. Это уже будет грех, т.е. ты будешь ходить, разносить всем о нём негативную информацию. Вы имеете право вынести своё нравственное суждение о происходящем, что плохо, а что хорошо. Но вы не имеете право во всеуслышание на всю вселенную заявлять, что такой-то человек — проклятый грешник, которому место в аду. А такой-то человек невиновный — ему место в раю. Вы этого не знаете, не ваше дело. Это не ваш суд, это суд Божий. Для себя вы можете что-то решить, но не должны свой суд произносить на всю вселенную, а сами поступать так, как вы это понимаете. Есть люди, с которыми нельзя идти в разведку. Есть люди, с которыми нельзя пить. Выпьет, например, стакан и становится идиотом, может поножовщину устроить. Значит, с ним нельзя вообще садиться за стол. «Ты чего туда не идешь? — Я не скажу почему, просто не хочу. Ты нас не любишь? Я вас люблю, не могу, я спешу». Я знаю, что с ними нельзя ни есть, ни пить, потому что через полчаса будет драка. Кому оно нужно? Никому, мне например, оно не нужно. Сужу ли я в этом случае? Сужу, но я сужу тайным судом и делаю выводы. А когда я говорю всем: да это сволочь, с ним вообще нельзя даже здороваться — тогда я нарушаю заповедь и произношу то, что запрещено, потому что я не судья. Я сам подсудимый. Я не знаю, поняли вы или нет. В мире человек должен действовать. Действует человек на основании суждений. Суждение совершает различение хорошего — плохого, большого -маленького, святого и профанного. Мы обязаны судить. Мысль действует через суд, т.е. действие мыслей — это суд. Но произносить суд над человеком, причем окончательно, т.е. чтобы ему был конец, мы не имеем права, потому что судья — Бог. Вот такую тяжесть нам дал Господь. Он не призывает нас быть идиотами, чтобы не различали холодного и горячего, красного и белого, земного и небесного, т.е. Господь не хочет, чтобы мы были идиотами, чтобы вообще ничего не различали. Он хочет, чтоб различали, но не хочет, чтоб судили. Подумайте об этом. Вообще Евангелие заставляет людей думать. Евангелие — это не инструкция. Евангелие — это такая великая книга, в которой нет вообще прямых инструкций. Например, закон Моисея — это книга прямых инструкций. Там говорится: это отрежь и выкинь, это отрежь и съешь. Это одень, это не одевай. Это делай, это не делай. Здесь ходи, здесь не ходи. Евангелие — это такая великая книга, которая вообще не дает ни одной прямой инструкции. Она дает только рабочие принципы, а рабочие принципы даются людям, которые умеют думать и пытаются применить эти рабочие принципы к своей повседневной жизни. Поэтому Евангелие — в высшей степени ответственная книга, которая требует от человека максимальной ответственности с его стороны. Думай, человече, за тебя никто ничего не решил. Христос за тебя умер, но за тебя ничего не решил. Как тебе вести себя с зятем, с соседом, с самим собой, с домашней собачкой, с фикусом на балконе — Христос не обязан давать миллион инструкций, как с начальником мириться, как с соседом ругаться. Это уже делай сам, исходя из того, что Господь тебе сказал принципиально. Я надеюсь, вы понимаете меня, в чем величие Евангелия. Это не новый Закон в чистом виде, это не новый кодекс Заповедей. Это новый кодекс принципов. Именно это и тяжело в Евангелии, что человеку лучше, чтоб ему объяснили: здесь ходи, здесь не ходи, снег башка падает, совсем мертвый будешь. Говорит: всё понял. Говорит: а как нужно? А ты подумай. Говорит: да я не умею думать, скажи, как нужно. Ах, ты не умеешь думать, тогда, что с тобой делать? Тогда ты кто вообще? А ты кто? Как кто, я типа пришел, чтобы в рай войти. В рай хочешь? Хочу. Может, тебе лучше в ислам податься? Там всё просто. Там будешь уверен, что ты в раю. А у нас всё сложно. С Богом вообще всё сложно. С бандитами легче жить, чем с Богом, у них всё просто. С Богом трудишься, трудишься — награды нет. Или наоборот, ничего не делаешь, вздохнул: ой, прости меня — Он взял и простил. Вообще непонятно, Он делает, что хочет, Он же Бог. Бог — это же не свод законов, это же Бог свободный, делает, что хочет. А мы хотим все просто, так не бывает в христианстве, это всё ложь. Вы должны быть готовы к тому, что апостол будет предателем, а разбойник первый в рай войдет. Понимаете, вообще разнос полный. Сегодня Иуда ещё чудеса творит, завтра он предаст своего учителя. Сегодня кто-то насилует — завтра он будет первый насельник рая. Будьте готовы к тому, что шаблонов нет. Если вы хотите шаблона, то вам пора в старообрядчество, иудаизм или в ислам, но православие шаблонов не знает. У православия шаблонов нет. Они, конечно, есть — в том смысле, что людям хочется упорядочить свою жизнь, но православие настолько широко, что всегда выплескивается за пределы формального закона. Что сейчас для нас свято? — Например, Серафим Саровский. Ну, кто сомневается, что он святой? Да ни один человек. Да ни один католик не сомневается, что он святой, не то, что православный. Вы знаете, что в XX веке его никто знать не хотел. Весь священный Синод с митрополитами, у которых бриллиантовые крестики на митрах — они вообще знать не хотели, что такой святой есть. Они не хотели его канонизировать. Куда ехать, в какой-то Саров, в Мордовию, к какому-то якобы святому, который монах, мощей нет, какие-то кости остались. Там лет 50-70 была борьба за Серафима, потому что его признавать за святого никто не хотел. Сегодня святой Серафим — чего легче? Святой да святой. Самый святой, самый известный святой. Удивительный святой, любимейший на Руси. Дитя Божией Матери, по сути, духовное. А когда он жил, когда он умер и до тех пор, пока его не канонизировали — никто знать не хотел этого святого. То, что сегодня нам легко, тогда было очень тяжело. Это и есть православие. Когда православный митрополит тебе говорит: никакой он не святой. Бабка старая говорит: нет, он святой. И кто из них прав бабка или митрополит? На самом деле бабка права. Вот тебе и разберись. Мы хотим, чтоб было все правильно, чинно, красиво. А почему вы не знали, что он святой? Потому что вы сами не святые. В общем, друзья мои, не ищите прямых путей, раз вы православные — прямых путей у нас нет. У нас пути все сложные. Вы хотите прямых ответов, я сам их хочу и чем дольше живу — тем больше понимаю, что их нет. Или есть, но на ухо, а не миллионам слушателей. Или кому- то от меня на ухо.