Статьи из журнала «Компания»

Между тем в российской истории были случаи, когда это удавалось. Всего-то и достаточно было внушить населению, что оно — народ, что его не только пасут и по мере надобности используют, но и верят, будто от него нечто зависит. А для такой мобилизации — гораздо более серьезной, чем любые оргмеры по срочному преодолению кризиса, — только и достаточно дать людям чувство единства с Родиной. Ощущение, что ценности — не отдельно, а вот они, в нас; что мы и есть эти ценности, в общем. Для этого иногда нужно просто сказать: «Братья и сестры, к вам обращаюсь я, друзья мои».

Думаю, что гениальность Сталина сильно преувеличена, и ни великим стратегом, ни сильным организатором, ни даже сверхловким интриганом-макиавеллистом он не был. Но в минуты серьезных вызовов умел находить точные слова — и люди понимали, что они вместе. Друг с другом и с ним. И если катастрофа действительно разразится — это коснется всех.

Вот этого-то преимущества, позволяющего быстро заменить панику здоровой злостью и азартом, у нынешней российской власти нет совсем. Во-первых, все мы отлично понимаем, что наши проблемы — не ее проблемы, и что в случае чего она обойдется и без чулка для сбережений, и без охраны. А во-вторых, горами лжи и лицемерия — бессмысленного, на ровном месте, — она так отгородила себя от страны, что ей не поверят, даже если она назовет подданных братьями, сестрами, родными детьми и коммунальными соседями. Зимой сорок первого, когда враг стоял под Москвой, в России не было столько лжи, как в августе этого года, когда другой враг бежал под Гори. Вырождаются, увы, не только наши противники. Нас самих тоже затрагивает этот процесс.

А когда все врозь и никто никому не верит, вместо веры в победу и готовности к испытаниям люди чувствуют только страх за личную шкуру — плюс сильное недоверие к тем, кто до этого довел. И уж, конечно, винить в своих бедах они будут не американскую ипотеку. Вот почему здоровые общества во дни кризисов сплачиваются, а больные раскалываются окончательно.

Люди ведь ностальгируют по Сталину не потому, что они такие уж закоренелые сталинисты: дураков нет. А потому, что было у них при Сталине одно незабытое чувство: он, конечно, и зверь, и циник, и кто хотите. Но он наш вождь, и тут одинаково значимы оба понятия: жестокое, почти дикарское «вождь» — и успокоительное «наш».

Нынешние лидеры России, слава богу, не вожди. Но и не наши, совсем не наши.

13 октября 2008 года 

№ 38(531), 13 октября 2008 года

Сытый доктор

Внимание, я, кажется, понял главное ноу-хау российской власти. Говорю серьезно, без тени издевки. Мы часто называем верховные решения алогичными и абсурдными, но логика там налицо — просто на порядок более древняя, чем у современного европейца. Он худо-бедно привык мыслить в христианских категориях, а тут языческие; примату не понять птеродактиля, но в своей системе птеродактиль последователен. Смотрите, как он устроен.

Вот у всего мира кризис, и у нас тоже, причем более тяжелый, чем у Америки, из-за которой якобы начался весь эффект домино: у Америки есть реальная экономика, у нас с нею туго. Америка зависит не только от сырьевой конъюнктуры и имеет представление о законе — наш бюджет привязан исключительно к нефти, а с законом у нас отношения такие, что распечатанный Стабфонд уже понемногу разворовывается, это вынужден признать и премьер. Короче, все, как в анекдоте: остальных кризис коснется, а по нам проедется. Каков ответ российской власти? Правильно, увеличение президентских полномочий до 6, а парламентских — до 5 лет.

Это вещь серьезная, потому что теперь при одном президенте может пройти уже не 8, а 12 лет вашей жизни. А это много, гораздо больше, чем надо. Те, кто прожил по 30 лет при Сталине или 20 при Брежневе, получили необратимые психические деформации — они не верят в перемены и подспудно боятся их, да вдобавок, когда эти перемены наконец настают, слишком рьяно хотят все разрушить, потому что все их достало, достало, достало!!! Тогда тоже знали только одну реакцию на любые вызовы, внешние или внутренние: укреплять личный трон. Или, по-нынешнему выражаясь, вертикаль. Америка отвечает на кризис избранием небывалого президента, провозглашающего новые ценности. Мы в ответ на куда более масштабный бенц предлагаем продлить президентский срок, то есть законсервировать ситуацию, порождающую катастрофы, с помощью еще более надежных консервантов. Точно таким же внешне абсурдным ответом на Беслан был отказ от избираемости губернаторов, а на «Норд-Ост» — разгром лояльнейшего йордановского НТВ.