Статист

— То одевайся, то раздевайся, то потом снова одевайся, — ворча себе под нос, Криницын поднял с пола белые брюки, рассмотрел с разных сторон, буркнул «стерильные» и стал нехотя натягивать их на себя. — Вечером идём в ресторан! — неожиданно предложил он.

— Как скажешь, дорогой, — согласилась Людмила. — А пока послушай меня.

— Я весь во внимании, моя прелесть.

— Криницын, не делай такое лицо! — прыснула от смеха женщина, глядя на гримасы супруга. — Разговор серьёзный. Речь о Давиде пойдёт.

— Понятно, — игривость исчезла с лица мужчины. — Что-то мне сегодня не хочется говорить о Гриневском. Не расположен я, так сказать.

— Да ладно тебе! Давид хоть и противоречивым был человеком, но меня любил. Даже узнав о нас с тобой, он не переписал завещание.

— Стало быть, ты теперь богатая вдова, — поморщился Роман.

— Перестань! Ты же знаешь, что меня его деньги не интересовали. Но ты прав — я действительно буду богатой, если вступлю в наследство. Он отписал в завещании на меня всё, что принадлежало ему в этом городе, и даже больше. Гриневский оказался очень щепетильным. Он не только не обидел бывших жён и дочь — он упомянул в завещании всех, кого только можно. Никого даже из прислуги не обошёл. Тебе тоже уделил внимание.

— Засунь ему в гроб его внимание! — сердито крикнул Роман. — Мне от него ничего не надо! Он планировал убить меня. Да и тебя вряд ли бы пожалел. О покойниках плохо не говорят, но твой Гриневский — такая сволочь, что добрых слов не заслуживает. По крайней мере, от меня. Я до последнего пытался убедить его не брать грех на душу. Но он не хотел меня понять. За это и поплатился.

— Я не совсем понимаю, о чём ты.

— Ладно, потом как-нибудь расскажу подробности, — махнул рукой Криницын. — Сейчас это неважно, просто поверь мне на слово: Гриневский собирался расправиться с нами.

— Хорошо, если он хотел нас убить, тогда зачем ему понадобилось за два дня до своей смерти составлять такое подробное завещание, согласно которому и мне, и тебе причитается целое состояние?

— Вот! Вот! В этом-то вся суть Гриневского! — с запалом выкрикнул Роман. — Ты же юрист, как ты можешь не понимать коварства человека, с которым прожила не один день? Он просто обеспечивал себе алиби! Не знаю, как он собирался расправиться с тобой, а меня он заказал застрелить на рыбалке. При этом хотел, чтобы убили меня не сразу, так как собирался объяснить мне, за что. В общем-то, он мне успел рассказать о своих мотивах. Хотя я о них знал и без его откровений. Когда меня убили бы, то он с чистой совестью показал бы тебе завещание, из которого следовало, что он ценил меня очень высоко. Артистом Давид был очень хорошим — ты бы ему поверила.

— А ты сам веришь тому, что говоришь? — Глаза Людмилы были наполнены удивлением и ужасом. — Давид, конечно, как руководитель и бизнесмен — жёсткий человек, порой даже жестокий, переходящий за грань, но в жизни он совсем другой. Я ни разу не слышала грубого слова от него, ни намёка на ревность.

— Гриневский следил за нами, а я следил за ним. Только я знал, а он нет. Много интересного выяснил я о твоём бывшем муже. Он не двуличный, нет! У него на каждый случай имелось определённое лицо. При тебе он носил, наверное, одно из лучших, и ты не смогла устоять перед его обаянием.

— Перестань! — Людмила зажала уши ладонями. — Мне неприятно это слушать. Давида только вчера предали земле. Ты не находишь, что сейчас этот разговор неуместен?

— Ты же сама его начала, — изобразил удивление Роман. — Я только лишь высказал своё мнение о покойном. Хотел раскрыть тебе глаза на этого человека. Только и всего.

— Я не собиралась обсуждать Давида как личность. Собиралась посоветоваться с тобой по поводу наследства.

— Мой ответ: нет, — спокойно, но твёрдо произнёс Криницын.

— Что «нет»? Я ещё ничего не сказала.

— Нет, своей долей распоряжайся, как тебе вздумается, а моей доли в его бизнесе на крови нет и быть не может. Как тебе распорядиться — тут я не советчик. В бизнесе я полный профан.

— А я так рассчитывала на твою поддержку, — грустно сказала Людмила. — Пойми правильно, речь не о деньгах. У Давида было много хороших проектов для города, для людей. Это тысячи рабочих мест. Это благоустройство, комфорт. Если отказаться от наследства, то все эти проекты будут похоронены вслед за Гриневским. Всем другим наследникам нет никакого дела до нашего города. Ты это понимаешь?

— Это я понимаю. Не понимаю только, чего ты от меня хочешь?

— Поддержки. Ты самый близкий мне человек. На кого мне ещё рассчитывать?

Роман тяжело вздохнул и после недолгой паузы ответил:

— Лучше бы ты не начинала этот разговор. Всё было так хорошо, пока не всплыл зловещий призрак Гриневского. В этом деле я могу быть полезным только в качестве личного телохранителя. Поверь, он тебе очень скоро понадобится. И хотя после мужа тебе досталась его служба безопасности — хорошие ребята, — жизнь твоя круто изменится ещё до вступления в права наследством. Я знаю, о чём говорю. Конкурентов нигде не любят.