Статистике вопреки

Каким-то чудом мне разрешили не нырять в бассейн, но вот залезть в оранжевый гидрокостюм обязали. Что, правда, ни разу не успокоило меня, поэтому пришлось ещё раз попросить у мироздания, чтобы мы в ближайшее время воздержались от крушений в ледяную воду.

После был перелёт в Архангельск. На этот раз уже без Артура, по которому я начала скучать едва ли не сразу, стоило лишь остаться наедине со всей остальной командой, которая смотрела на меня с  нескрываемым осуждением. Ну да, я бы на их месте тоже пальцем у виска покрутила, навесив на странную попутчицу ярлык вздорной бабы. Впрочем, я была абсолютно солидарна с их негодованием, вот только выхода у меня не было.

В Архангельске нас ждала короткая ночёвка и медкомиссия, главной целью которой были оценка общего состояния и проверка на наличие в крови алкоголя. Последний категорически был запрещён на платформе. К счастью, на беременность никто никого не проверял.

Следующий нашей остановкой оказалась перевалочная база на берегу Баренцева моря. Я, экипированная и одетая по всем правилам с подачи самого Вольнова, начинала ощущать заметную панику, пугаясь своей же затеи. Лишь здесь, посреди огромной пустоши, обдуваемой всеми ветрами, стала понимать степень безумности собственного поступка.

Посадка в вертолёт ничуть меня не успокоила. Тщательно пристегнувшись под пристальным взглядом сурового бородатого мужчины, которого Вольнов звал Иванычем и лично упросил не спускать с меня глаз, я судорожно выдохнула.

Лететь было скучно. Пейзаж за окном состоял исключительно из воды и облаков. Страшно было чертовски, но не из-за гипотетического падения в воду, к которому нас готовили. Пугала неизвестность, ожидавшая меня там… в ближайшем будущем, когда я встречусь с Лёшкой.  Ведь всё могло оказаться зря.

Летели мы долго, но прилетели, как всегда, неожиданно. И, слава богу, без всяких катастроф. Выбираясь из вертолёта, я никак не могла разобрать, от чего именно меня трясёт: от нервов или же от длительного полёта.

Дул сильный ветер, обжигая лицо и оглушая с непривычки. Но всё это было такой ерундой по сравнению с видами, открывавшимися вокруг.

Бескрайнее море, уходящее прямо в небо. Поверхность воды уже начинала сковываться льдами, из-за чего окружающий пейзаж казался каким-то космическим, и, если бы не несколько кораблей, окружавших платформу, я бы уверовала в то, что попала в какую-то совершенно иную реальность — жёсткую, суровую и будто бы колючую, но такую… притягательную. Я даже на месте застыла, открыв рот от изумления.

— За поручни держись! — грозно велел мне Иваныч, а я своим затуманенным мозгом еле поняла, чего от меня вообще хотят. Следующие минут пять абсолютно выпали из памяти, потому что единственное, что доходило до моего сознания, были «ах» и «ох».

Окончательно прийти в себя мне удалось только внутри станции, в каком-то помещении по типу кинотеатра, где нам рассказывали о правилах поведения на платформе. Усидеть на месте было сложно, меня буквально разрывало от эмоций — я готова была  бежать и искать Орлова прямо сейчас. Даже слушала вполуха, хотя никогда не страдала от проблем с концентрацией внимания. И вот, наконец, все стали расходиться. Появилась какая-то женщина, которая отвела меня в небольшую гостевую каюту, велев ждать непонятно чего.

На стуле лежала упакованная в полиэтилен одежда, в которую было велено переодеться, что я и сделала, с радостью стянув с себя гидрокостюм и термобельё.

Ожидание изматывало, разъедая изнутри, во многом потому, что предсказать исход нашей встречи я не могла никак — все исходные данные и логические заключения в последний момент сделали мне ручкой. Не ясно, нужна ли я вообще здесь и что Лёша успел накрутить в своей голове после Тасиной выходки. Так-то он сюда первый уехал, значит… не сильно и хотел оставаться?

Нагнетать панику у меня выходило прекрасно,  пришлось срочно изыскивать способы отвлечься. Как нельзя кстати оказалась привычка спасаться числами. За время своего ожидания я пересчитала всё, что попадалось мне на глаза, даже настенные плитки в санузле.

Время тянулось и тянулось, но никто ко мне не приходил. И когда я уже подумывала разреветься, списывая всё, конечно же, на гормоны, дверь в номер резко распахнулась и в неё влетел Лёшка, одновременно раскрасневшийся и бледный, с растрёпанными волосами и безумным взглядом.

Я практически тут же подскочила с кровати, ударившись о верхний кроватный ярус и вскрикнув (скорее от неожиданности, чем от боли). Но схватиться за место ушиба я не успела, потому что практически тут же была поймана стальной хваткой за плечи.

— Вознесенская, какого хрена ты тут делаешь?! — рыкнул на меня Лёшка, ещё и встряхнул.

Не знаю, какой реакции на своё появление я ожидала, но явно не такой. Мгновенно растеряв весь свой боевой настрой, я с самым несчастным видом шмыгнула носом, пустив первую слёзу, чем вызвала у Лёшки окончательную потерю самоконтроля: гнев его буквально в долю секунды сменился… паникой?