Статистике вопреки

— Наши, да, — не стала спорить я, — они правы ровно настолько, насколько и не правы. Дело в том, что в природе, в том виде, в каком она существовала без нас, людей, не существовало ни миллиметров, ни дюймов, ни аршинов, ни локтей. Всё это создал человек, в своей голове, для своего собственного удобства.

— Чтобы договариваться с другими, — подсказала мне девочка с первой парты.

— Чтобы договариваться. И чтобы иметь возможность сравнивать одно с другим. Как понять, насколько далеко находится объект от вас. Один километр — это много или мало?

— Смотря для чего.

— Да, верно. Смотря для чего. А если мы будем сравнивать с десятью, двадцатью или сотней километров? Так вот, математика — это не про числа, потому что числа тоже условны: обозначьте их другим символом, и многие из вас зависнут. Математика — это про отношения.

Детям понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить услышанное.

— Тогда это уже психология какая-то, — продолжал пытаться хохмить парень с камчатки.

— Между прочим, в научной психологии без математики и её методов никуда.

— Вы хотите сказать, что человека, как в фильмах, просчитать можно?

— Не так, чтобы полностью и абсолютно — всегда есть математическое отклонение, но выявить закономерности и предсказать вероятностное развитие событий — вполне. Например… — я схватилась за кусочек мела и повернулась к доске. — Есть человек. Он стал участником какой-то ситуации. Вы можете сказать, что это случайность. Вот он второй раз попадает в ту же самую ситуацию.

— Совпадение, — раздалось у меня за спиной.

Я согласно кивнула головой и продолжила рисовать своих человечков:

— Но он и в третий раз попадает в точно такую же ситуацию. А это уже закономерность.

— Ну, или он клинический идиот, — не сдержался всё тот же паренёк с последней парты.

Весь класс зашёлся в приступе хохота, а я… вдруг впала в оцепенение, круглыми глазами глядя на трёх схематичных человечков, изображённых на доске. А ведь по своей сути рисунок как нельзя точно отображал мою жизнь, вернее основную её закономерность, где одна и та же ситуация повторялась из раза в раз. Тут мне захотелось дать себе в лоб. Да, математика может просчитать любые закономерности, вот только зачастую мы упускаем один простой факт: конечное решение, считайте выбор, остаётся за самим человеком.

***

Из класса я вышла минут через двадцать. Состояние было странное… упорно не вписывающееся ни в одну известную мне категорию. Жизнь моя вдруг представилась уравнением, где главным неизвестным оказалась я. Как легко было до этого просто обижаться на Орлова, совершенно упуская из виду тот факт, что сама всё время совершаю одну и ту же ошибку — сбегаю от него. Торопясь в своих выводах, идя на поводу у своих собственных страхов, я с завидной регулярностью неправильно интерпретировала полученные данные.

Может быть, и в этот раз я поторопилась со своим заключением?

Шла по пустому коридору гимназии, сжимая в руках телефон, то спеша к выходу, то наоборот сбавляя шаг и решая, к кому из дочерей метнуться первой, а потом и вовсе встала на месте, с удивлением глядя на смартфон, словно впервые его видя. Пальцы ожили сами собой, начав судорожно искать в контактах номер Орлова.

Звонок проходил вопреки всем заверениям Вольнова. Только отвечать на него никто не спешил. Гудок — один, другой. В душе поднималась целая буря эмоций. И — вот чудо! — трубку сняли.

Но прежде чем вызываемый мной абонент успел что-то сказать, в коридоре раздался звонок... вторящий мне эхом с того конца телефона. 

— Да? — раздалось одновременно в динамике. И почти тут же детское: — Ой.

***

Мы втроем сидели в машине. Мы с Женей расположились спереди, а Таська забилась в дальний угол заднего сидения.

— Я всего лишь хотела, чтобы он раньше приехал, — в сотый раз за последние десять минут повторила младшая дочь.

Женька хмыкнула, совсем по-взрослому, раздражённо и почти зло, явно прикидывая в голове, каким именно способом будет убивать сестру.

— Хотела она! — зашипела старшая, но я остановила.

— Тась, давай по порядку, — удивительно спокойным голосом попросила я.

Дочь трагично шмыгнула носом, надув губы, но упорно храня молчание.

— Тасенька, пожалуйста. Обещаю, что не буду ругаться, но мне сейчас очень важно понять, что случилось.

Молчание.

— А-а-а-а, — закричала Женя, схватившись за голову, — можно я её стукну?!

— Женя…

— Что Женя? Мам, ты хоть понимаешь, что она нас дурила?

— Я хоть что-то делала! — взорвалась дочь с заднего сиденья машины. После чего сделала глубокий вдох и затараторила: — Лёша… то есть папа… то есть Лёша… он, когда в последний раз был, сказал, что ему возможно придётся уехать.

— Он уже тогда знал про работу? — напряглась я.

— Да нет, он говорил, что ему нужно решить вопросы с домом, работой, вещами… Он же меня спать укладывал. И… и… в общем, он предупредил, что в ближайшие дни должен будет уехать.

— А почему он мне этого не сказал? — поинтересовалась я, с силой вцепившись в руль, пусть мы и просто стояли на школьной парковке.

— Он сказал, — почти неслышно пролепетала Тася.

— Когда?