Статистике вопреки

— Может, хватит уже отмалчиваться?! — в конце концов едва не рявкнул он, явно теряя остатки самообладания. — Ты ещё не поняла, что это вообще ни разу не выход? Если я тебе настолько неприятен, тогда какого…

— Да причём тут это?!

— Тогда я уже ничего не понимаю.

Разреветься мне не дала чисто женская причина — накрашенные глаза. Пришлось побороться с собственным дыханием, прежде чем смогла говорить.

— Просто… я теряю контроль над ситуацией. Над всем. Ещё в понедельник я знала, что нас ждёт завтра, через неделю, в следующем месяце… Теперь же… будто земля уходит из-под ног.

Лёша открыл было рот, чтобы возразить, но я его опередила.

— И да, я прекрасно осознаю, что на фоне того, что ты узнал сегодня, мне вообще грех жаловаться. Но тем не менее. Происходящее пугает меня. Пугает тем, что я даже приблизительно не могу предположить, что будет, когда Женя с Тасей обо всём узнают. Пугает перспектива сдавать кровь и вероятные результаты...

Наконец-то нашла в себе силы оторвать взгляд от пола и посмотреть прямо Лёше в глаза, к своему удивлению, не обнаружив в них ни осуждения, ни издёвки, лишь что-то такое… понимающе-тёплое.

— В общем, как оказалось, мне проще спрятаться здесь, — махнула рукой в сторону ванны, — чем заставить себя встать и пойти сдать кровь, чтобы точно узнать ответы на вопросы. 

Сказала. Легче не стало, скорее, наоборот — разозлилась, что вместо того, чтобы решать проблему, сижу тут и… развожу сантименты.

— Знаешь, — неожиданно начал Орлов, — я, когда сегодня ехал к тебе, думал, что приеду и просто убью тебя. И ты не подумай, что моё желание потеряло свою силу, вот родишь мне наследника — и бойся, — неловко пошутил он. — Но… я тебе сейчас признаюсь в одной вещи, после чего мы вместе сделаем вид, что я ничего не говорил. Мне тоже страшно… вот прям пипец как. И если твоя земля только уходит у тебя из-под ног, то моя сегодня ночью просто разлетелась ко всем чертям. Но… если, учитывая, что ничего поменять уже нельзя, и вышло так, как вышло… То я, блин, рад.

— Рад?

— Да! У меня две охренительные девочки. И пусть они ещё не знают, что я их… отец, это не отменяет их охренительности. И я… благодарен тебе за них. За то, что они есть, за то, что они такие…

— Это не ради тебя было… — не смогла я сдержать смущения, маскируя его под стервозность.

— Знаю, — усмехнулся он, — уж куда мне так… до профессорских кровей, — вспомнил нашу детскую присказку. — Короче. Что я хочу тебе сказать. Давай, что ли, бояться вместе? Так хотя бы интересней.

— Я не…

— Ничего такого. Просто пойдём маленькими шагами. Ты сейчас встанешь с пола, и мы поедем сдавать кровь. Потом я отвезу тебя на работу, а вечером ты пригласишь меня на семейный ужин. Уж прости, придётся потерпеть. То, как ты сообщаешь новости, вообще не вариант. Поэтому я… хочу сначала примелькаться им, хотя бы чуть-чуть. А дальше… а дальше жизнь покажет.

***

За руль я его не пустила, опасаясь, что доедем мы ровно до ближайшего столба. Предлагала отвезти домой, но Лёшка упорно рвался со мной в лабораторию, объясняя это тем, что теперь вообще не спустит с меня глаз и будет буквально следовать по пятам, пока наш третий ребёнок не вступит в законный брак и не выпорхнет из родительского дома. Перспектива пугала своей долгосрочностью и необратимостью, но я постаралась её принять, памятуя о том, что мне, по ходу дела, вообще от Лёшки никуда не деться.

В медицинском учреждении пришлось немного посидеть в очереди. Я нервно теребила квитанцию об оплате, а Лёшка, всё это время сидевший рядом и рассматривавший белые стены, вдруг невесело заключил:

— И всё равно, я не понимаю, как так всё вышло...      

Глава 12

Мы росли, времена менялись, жизнь постепенно переставала быть простой и понятной.

Конец девяностых мы встретили в состоянии полнейшего кризиса. Лёшкин отец потерял работу, из-за чего находился в перманентной обиде на весь мир, а если учитывать, что к тому времени детей в их семье стало пятеро (двойняшки Олька и Колька родились, когда мы с Лёхой пошли в пятый класс), то жизнь в семействе Орловых стала сильно напряжённой. И чем старше становился Лёха, тем острее были недопонимания с отцом. Тётя Света, из последних сих тянувшая большую семью, лишь беспомощно разводила руками в попытке урезонить старшего отпрыска, поэтому в средних классах по большей части он был предоставлен сам себе. Я помню периоды, когда Лёшка неделями прогуливал школу, слоняясь с сомнительными компаниями, собирал бутылки, воровал металлолом. В такие моменты достучаться до него становилось почти невозможно, но я всё равно пыталась и порой даже выходило.