Статуя как процесс

Студент Вадим сидел за столиком в кафе. Перед ним стояла чашка кофе, а обеими руками он вцепился в айфон с разноцветным экраном, провод от которого был соединён с наушниками на голове студента.

Пребывая в какой-то иной реальности, он ритмично покачивал головой и, одновременно, с помощью светящихся кнопок, управлял на дисплее сурового вида воином в доспехах и с мечом.

Быстро нажимая на кнопки большими пальцами рук, игрок заставлял персонажа забавно подпрыгивать, вихрем крутиться на месте и, широко расставив ноги, ловко отбивать, стремящуюся к нему со всех сторон, разнообразную нечисть, как то: зубастые головы каких-то неведомых существ, стройные девушки, затянутые в блестящую чёрную кожу с саблями в руках, свои же коллеги, воины, но другого цвета и не такие добрые.

Со стороны было похоже, будто студент был каким-то инопланетным существом, для которого зал со столиками и всё окружающее были лишь одной из сотни реальностей, в которую он прибыл только что и через минуту снова покинет. Полная пожилая женщина за соседним столиком, о чём-то задумавшись, долго и неподвижно смотрела на совершенно автономного паренька с его чудесным устройством.

Вадим почувствовал, что кто-то похлопал его по плечу. Он обернулся и увидел Жанну. Одета она была в трогательное платье в горошек и чёрную блестящую куртку с блестящими металлическими молниями. Её светящиеся, словно клавиши айфона, изумрудные глаза излучали радость встречи и всепобеждающий оптимизм. Студент одним движением снял с себя все провода.

– Жанна, наконец-то, я уже полчаса жду.

– Задержалась у Юли с Фёдором Львовичем, – беспечно сказала Жанна, и, запустив тонкие холёные пальцы в причёску студента, взъерошила ему волосы. Тот двумя руками поймал её ладонь и прижал к своему сердцу.

– Жанна, почему ты не отвечаешь на мои звонки? Я звонил тебе по нескольку раз каждый день. Я не могу без тебя, ты же знаешь, – страстно заговорил студент, и даже отодвинул айфон, – Что ты нашла в этом печатнике? Он «Приму» курит, представляешь? А прикид его видела? Может, на турбазу поедем, с ночёвкой?

Жанна освободила руку и села напротив влюблённого и страдающего.

– Об этом я и хотела поговорить, Вадик, – многозначительно произнесла девушка, – Теперь между нами с тобой никто и ничто не стоит…

– Подожди, пять секунд, – засуетился не верящий своим ушам студент, – Я сейчас.

Он быстрым шагом подошёл к стойке бара, купил чашку кофе и пирожное, расплатился и вернулся назад.

– Егор оказался… нехорошей личностью, – продолжила Жанна, – Этот подлец обманул меня, заставил незаслуженно страдать. Как только я раньше не замечала его грубость, мятый допотопный костюм… Но, наконец-то, я самоуглубилась, много думала об этом неблагодарном самозванце, о нас с тобой, милый Вадик.

И после долгих переживаний и размышлений, я, наконец, пришла к выводу: моя большая, настоящая любовь – это ты, дорогой Вадик. Как я раньше этого не понимала? Спасибо Фёдору Львовичу, помог разобраться во всех этих хитросплетениях… Вот, действительно, инженер, то есть, человеческих душ.

– Ну, наконец-то, ты прозрела! Что бы мы без Фёдора Львовича делали? А сколько я тебе говорил об этом же. Как я рад это слышать! На турбазу?

– …И…, кажется, я беременна, милый, – улыбаясь сочными губами, симпатяга посмотрела на Вадима своими ясными глазами.

– Как это…, – растерялся студент, – …От кого? То есть, я хотел сказать, когда это…?

– Ах, вы, мужчины, шалуны этакие! – Жанна ещё раз потрепала голову пылкого студента, – Забыл, как мы по весне три дня кувыркались на турбазе?

– Как можно, я этого никогда не забуду, – радостно воскликнул Вадик, – Я после этого четыре стиха написал.

– Наконец-то, и ко мне пришла настоящая любовь, – чистые немигающие глаза Жанны затуманились. Студент снова взял её ладонь в свою руку, другой обнял девушку, смотря на неё, словно заворожённый.

– Жить будем пока у меня, – поёрзав плечами, уже деловито продолжила Жанна, – Накопим денег, продадим мою двушку, купим трёхкомнатную. Тебе надо устроиться на работу, ведь у нас будет ребёнок.

– Я для тебя всё сделаю, любимая! – решительно сказал Вадик.

* * *

В загородном доме Фёдора Львовича за всегдашним столом с фруктами и вином снова собралась художественная богема города. Хозяин дома, как обычно, ходил по веранде в цветастом халате, с пустой трубкой в руке и вещал о вечных ценностях вечного искусства. Его наставления в области творчества слушали расположившиеся в креслах Фелиний Германович и Родион Эргонович.

– Памятник, статуя, монумент, Родион, очень хороши для изображения человека, – говорил писатель, – Особенно выдающегося, великого. Ну, писателя там какого-нибудь, или… Века стоять будет. А вот летящую птицу показать, тут уж извини… Проволоку надо приделать, или крыло прикрепить к чему-нибудь… Я видел… А, это, согласись, уже не то.

Когда писатель сделал паузу в своём повествовании, скульптор Родион Эргонович, хитро прищурившись, спросил: