Статус документа: Окончательная бумажка или отчужденное свидетельство?

На поверхностный взгляд вся эта документационная оргия символизирует триумф орднунга, железного государственного порядка, властвующего над бумажным солдатиком-индивидуумом. В некотором роде это правда — незадокументированная личность сама по себе не в состоянии ничего подтвердить, даже факт своего существования (если вас объявили пропавшим без вести или умершим, то ваше появление во плоти не вернет вас обратно в мир живых и непотерянных). Никакого понятия «слова» или «обещания» в России не существует — и хотя Гражданский кодекс разрешает проведение большинства частных сделок в простой письменной форме, нет таких договаривающихся сторон, которые бы на это согласились. Как гласит популярный трюизм, обещание к делу не пришьешь — а в России ценность имеет только то, что можно пришить к делу. Каждый сам себе разом и преступник, и следователь.

Но это, повторимся, только одна сторона вопроса. Предположим, что обсессивное документирование всех явлений бытия отражает обсессивное же присутствие государства в каждом атоме реальности. Ибо что есть официальный документ, в отличие от письма, дневника и записки — документов человеческих, если использовать популярный термин братьев Гонкур? Что составляет его, так сказать, документальность? Государственная воля, вложенная в его выпуск и подтверждающая его валидность. Правоустанавливающей инстанцией и гарантом для любого документа выступает государство.

Но в таком случае чем объяснить иррациональную документационную избыточность, сопровождающую каждый шаг гражданина? Если во всякой официальной бумаге сверкает золотом вшитая нить властной гарантии, то зачем их требуется так много? В измученном частым и неуместным цитированием «Собачьем сердце» бедный профессор мечтает об «окончательной бумажке», запирающей поток все новых и новых необходимых бумажек. Такой бумаги не существует. Не только человек сам по себе не наполнен, как было сказано, никаким утверждающим смыслом, но и ни один документ сам по себе не является достаточным ни для чего — все требует дополнительных подтверждений.

Это присказка, а вот сказка — история о том, как посредством упражнений в искусстве оригами можно стать обладателем недвижимого имущества.

В 2000-х годах в многоквартирном доме в центре Москвы на верхнем этаже расселяется коммуналка. Над квартирой имеется чердак площадью больше 100 кв.м. В 2006 году на чердаке объявляются строительные рабочие, и под охраной ЧОПа начинается большая стройка — из бывшей коммуналки и чердака делают двухэтажную квартиру. Чердак — это общедолевое имущество, которое не может быть передано в частную собственность без согласия всех остальных собственников дома. ТСЖ дома (товарищество собственников жилья, председателем которого состоит один из авторов данного текста) начинает заниматься этим делом; после долгих выяснений и писаний обнаруживается, что основанием всего процесса является распоряжение Мосжилинспекции о переустройстве чердака — а что является основанием для распоряжения Мосжилинспекции, неизвестно. Через два года тяжб обнажается юридический остов мошенничества (в получении документов и состоит смысл первых безнадежных исков): хищение опирается на справки и согласования местных чиновников, сами по себе ложные, однако «имеющие свойства документа», как выражается милиция, а именно — на справку главного инженера ДЕЗа о том, что на чердаке не имеется коммуникаций, и на некий протокол собрания собственников, якобы проголосовавших за отчуждение своего общедолевого имущества в пользу квартиры, владелец которой за это обещался отремонтировать подъезд.

В свидетельстве о праве собственности на эту новую двухэтажную квартиру в качестве основания указаны распоряжение и акт Мосжилинспекции, разрешавшие проведение работ по присоединению чердака и полученные, в свою очередь, на основании копии свидетельства о праве собственности, в котором чердак уже присоединен к квартире. Уроборос, кусающий себя за хвост! Ну и, как говорится, вишенка на торте: нотариальная копия свидетельства, сданного в Мосжилинспекцию, оказалась произведением фотошопа. Копия была идентична оригиналу во всех деталях, включая дату, реестровые номера, номер бланка и прочее, кроме одной «мелочи» — метража квартиры. 107,6 было переиначено на 211,4. Нотариус на запрос милиции ответил, что не заверял такой копии.

Нетрудно видеть, что противозаконные действия предпринимаются на основе документов, выглядящих как законные. В фундамент бумажной пирамиды кладется одна фальшивка — подобно поддельной записи о крещении в приходской книге в романе Коллинза «Женщина в белом», и на этом хрупком базисе строится респектабельное существование господина в костюме и с трубочкой, скрывающего таким образом свою незаконнорожденность. Первоначальная подделка покрывается тоннами правомочных проектов, согласований и пересогласований, чтобы сделать невидимой исходную гнилую точку, осложнить доступ к ней.