Статус. Почему мы объединяемся, конкурируем и уничтожаем друг друга

Это ясно из проведенных опросов пользователей. Через год после травли Темплер было опубликовано одно из крупнейших в истории Великобритании социопсихологических исследований – на основе данных, поступивших от десяти тысяч респондентов. Были выявлены семь самостоятельных групп носителей различных мнений, одна из которых – «прогрессивные активисты» – описана как люди, «мотивированные бороться за социальную справедливость». Они представляют собой «влиятельную, активно высказывающую свое мнение группу, идентичность которой строится вокруг политики». Прогрессивные активисты верят в то, что игра в основном статична, что итоги жизни игроков «определяются в большей степени социальными структурами, в которых они выросли, чем их личными усилиями». Это самая высокообразованная и состоятельная из всех групп, в ней больше людей с семейным доходом свыше 50 тысяч фунтов, чем в любой другой. У них «самый громкий голос» в социальных сетях, где они играют «господствующую роль». Они в шесть раз чаще представителей других групп публикуют в твиттере и на других платформах посты о политике. Эта группа вносит в работу социальных сетей в целом куда больший вклад, чем все остальное население вместе взятое. И все же в 2020 году они составляют только 13 % населения. В США аналогичные исследования показали, что таких людей 8 %.

Опросы общественного мнения показывают, насколько маргинальными считают их убеждения и поведение. При этом общая ситуация в Великобритании и США развивается скорее в лучшую сторону: в 1958 году только 4 % американцев положительно отзывались о межрасовых браках, в 2013 году таких было 87 %. Только 3 % жителей Великобритании считают, что быть «настоящим британцем» означает быть белым, 73 % соглашаются с тем, что хейтспич – это плохо, более половины считают трансфобию «в какой-то степени» или «в существенной степени» проблемой. И все-таки многие модели поведения, характерные для прогрессивных активистов и собираемых ими толп, остаются непопулярными. Политкорректные формулировки в речи не любят в обеих странах. Среди представителей всех расовых групп США 80 % считают «политкорректность национальной бедой», с этим соглашаются 87 % испаноговорящего населения и афроамериканцев. В Великобритании о том, что политкорректность стала проблемой, говорят 72 %. Но довольно внушительное меньшинство – 29 % – соглашается с тем, что Великобритания – «страна системного или институционального расизма». По данным центра изучения общественного мнения YouGov, значительно более низкий уровень поддержки других позиций связан с прогрессивным активизмом: 12 % верят в то, что справедливо наказывать взрослых людей за противоречивые взгляды, высказанные ими онлайн в подростковом возрасте, 10 % не нравится, когда неяпонцы носят кимоно, и только 5 % считают, что следующим управляющим Банка Англии должна стать женщина (3 % считают, что это должен быть мужчина, 87 % – что пол не имеет значения).

Конечно, прогрессивные активисты заняты не только получением преувеличенного статуса за счет моббинга[51]. При их несравненном уровне благосостояния и образования они могут также внедрять своих элитных представителей во многие самые влиятельные игры общества. Важно отметить, что было бы крайне несправедливо утверждать, что все прогрессивные активисты одобряют моббинг. В том-то и дело. Те, кто собирается в неуправляемые враждебные толпы, – меньшинство из меньшинства. И все же слишком часто их громкий властный голос в социальных сетях в наших демократических условиях становится решающим. Как и ИГИЛ, они добиваются несоразмерного статуса, сея страх. Их сплетни, обвинения, безжалостная ярость помогают плести иллюзию консенсуса, пробуждают наш древний страх перед кузенами и загоняют нас силой в социальную клетку.

Так побеждает толпа.

20. Жертвы, воины, ведьмы