Статус: все сложно

Картинка огня и взрыва снова перед глазами. Она вписалась как ненужный и лишний кадр. Должна быть голая трасса, а я вижу синий Ягуар, что полыхает в огне.

На секунду прикрываю глаза, думая, что так воспоминания уйдут. Но это было ошибкой, машина виляет. На такой скорости нельзя отвлекаться. Меня слегка заносит и я вижу, как Кир тормозит сильнее, сбрасывает скорость резко.

Тошнота подкатывает к горлу мгновенно. Противный и горький комок, что раньше ощущался как машинное масло и топливо. На языке вкус бензина.

Наша скорость большая, несмотря на постоянные торможения. На спидометр смотреть боюсь, те запредельные для меня цифры просто будут мигать перед глазами. Еще одна картинка, которую хочется смахнуть, но не выйдет.

Я не справляюсь. Страх снова окутывает меня, гладит по голове и смеется. Ком в горле сковывает горло. Хочется кричать, орать, что есть силы. Этот вой рвётся наружу.

Резко торможу, позволяя странной машине, что так и осталась плестись позади меня, вырваться вперед. Теперь она лидер. Кир остановился следом за мной. Сдал назад.

Я только успеваю выбраться из машины, как сгибаюсь пополам падаю на холодную землю, и меня сильно начинает рвать. Горло щиплет и режет. Горькое машинное масло и такой же прогорклый вкус паленого железа на языке. Ни один глоток воды не смоет его. А еще металлический привкус крови и паленого тела. Это самое страшное и самое болезненное, чувствовать это внутри, на себе, вокруг. Руки дрожат и мне кажется, что они в крови, перед глазами пелена, снова картинки того пожара, в ушах гул. Это не пожарные сирены. Просто звуки сплелись в один большой и протяжный звук – вой.

Опускаюсь на колени на трассе и снова начинаю орать.

Кир где-то рядом, обхватывает плечи и пытается успокоить. Отмахиваюсь, бью куда-то в челюсть. Он не ожидал и не поставил блок.

– Глеб! Успокойся. Ты не там! Слышишь?

Конечно же я его слышу. Но телом я здесь, а сознание снова улетело на ту трассу, где я просто сначала сидел в машине и видел, как машина загорается. Через несколько секунд я выйду из нее и буду смотреть на языки пламени. Кирилл на ярко-рыжей МакЛарен подкатит спустя еще пять секунд. А еще спустя две секунды будет взрыв.

– Уйди! – я раненый зверь. Слабый. Говорят, слабых не любят, они не могут защитить ни себя, ни свою семью и свое потомство. От слабых избавляются, они не нужны. Это обуза, которая ложится на плечи тех, кто сильнее.

Кир приносит бутылку воды и протягивает ее мне. Пью жадными глотками, пытаясь смыть этот вкус смерти на кончике языка. Выливаю оставшуюся воду на голову. Хочу теперь смыть те мысли и стереть те картинки. Их подбрасывают мне мои же воспоминания.

Дыхание поверхностное и тяжелое.

Смотрю вдаль, туда, где должны были делить первенство. А мы просто стоим.

– Не получилось… – Кир расстроен. Он не стал давить на газ и понял, что мне нужна помощь. Слабым ведь надо помогать, так?

– Я думал, в этот раз все должно получиться. Я же могу ехать быстро. Пробовал. На Феррари на нашем получилось до ста разогнаться. Штраф теперь, наверное, придет. – Говорю медленно.

Вокруг стоит тишина, и не хочется ее нарушать. Только где-то отдаленно слышу голоса и крики. Это с границы старта. Потом писк телефона. Кир нехотя смотрит на экран, выключает звук и садится рядом на обочине.

– Пробовал гнать к Миле, на Кайене. Тоже получилось, представляешь. А здесь, на трассе…

– Снова авария?

– Да. – Отпиваю последние пару глотков. Горечь еще чувствую, в носу щиплет, и мне кажется, я вижу столб дыма. Именно из-за него же слезятся глаза? – Какое-то наказание мое, что не спас друга.

– Тебя просто гложет чувство вины, Глеб!

– Бл*ть, ты не понимаешь, – прикрикиваю я, – Никто не понимает! Это я виноват! Я его не вытащил! Мог! Я мог! Но просто смотрел на этот дьявольский огонь. Я поменялся с ним тачками! Я провоцировал его! Я!Я!Я! – Снова кричу. Надрывно. Душа рвется. Моя рваная, никому не нужная, искалеченная. Ей плохо, мне плохо. И давит сверху могильная плита. Тяжелая и, сука, холодная. И ее не скинуть, не сдвинуть.

Кир не смотрит на меня, уставился под ноги, а взгляд бегает.

– Тогда я тоже же мог помочь. Мы были вдвоем там, помнишь?

– Ты приехал поздно.

– Нет, Глеб. Просто я понимал, что мы с тобой сделать ничего не могли.

Небо над нами совсем уже темное, даже вижу звезды. Вдали от города все видится по-другому. Я снова погрузился в какую-то дыру. Снова апатия. И ощущение полной никчемности, что даже страшно рассказать кому-то, поделиться.

Кир помогает мне подняться. А я даже не могу посмотреть в глаза. Таким слабым я сейчас себя чувствую.

Кое-как доезжаю до линии старта. Вопросов никто не задает. Кощин просто провожает меня взглядом.

– Ты знаешь, я думал почему-то, что в этот раз все получится, – Кир говорит себе под нос.

– Я тоже. Не вышло…

– Ты сейчас куда?

– Да х*р знает.

К Рите не хочу. Домой теперь вообще не хочется. А куда мне еще податься? Мила…

Нет.