Ставка больше, чем фильм. Советская разведка на экране и в жизни

Вывод напрашивается сам собой — тему романа пришлось менять не под влиянием Рудольфа Абеля, а в силу текущего положения дел на мировой арене, менявшегося быстрее, чем шёл сбор материалов и работа над рукописью. После с таким трудом урегулированного Карибского кризиса, ситуация требовала налаживания отношений с США. Теоретически (неисповедимы пути дипломатии!) хрупкое равновесие мог нарушить любой пустяк. Даже появление откровенно антиамериканского романа. Вот и пришлось Вадиму Кожевникову срочным порядком «эвакуировать» Александра Белова из США и забросить не только в другую страну, но и в другое время. Приближающееся 20-летие победы в Великой Отечественной и определило «направление главного удара» будущего романа.

Принято считать, что экранизации «Щита и меча» способствовала огромная популярность романа у советского читателя. На фоне кондовых производственных романов шпионский детектив действительно воспринимался как бестселлер. Дочь Вадима Михайловича рассказывала о том, с каким упоением работал над рукописью её отец — его невозможно было вытащить из кабинета даже к столу. Но воспоминания — воспоминаниями, а текст — текстом. И особенно удачным его, к сожалению, не назовёшь. По всей видимости, новая тема не слишком вдохновляла Кожевникова — из разведчика времён Великой Отечественной «нашего Бонда» скроить было в принципе невозможно, а ведь мечтал он именно о таком герое. К тому же на фоне ядерного противостояния СССР и США, события более чем двадцатилетней давности выглядели не столь актуально.

Одним словом, когда в 1965 году роман «Щит и меч» был опубликован, никто об экранизации и не заикался. Но когда пришло время подумать о вкладе советских кинематографистов в празднование полувекового юбилея органов государственной безопасности, о нём вспомнили. До 20 декабря 1967 года оставалось чуть больше года, а перед этим, в ноябре предстояло ещё отметить 50-летие Великого Октября. Снять по масштабному двухтомному роману художественный фильм за такой короткий срок было делом совершенно немыслимым. Шла бы речь об одной-двух сериях, ещё куда ни шло, но картину предназначали для кинопроката. В две серии события не умещались. Три не устраивали прокатчиков — значит нужно снять четыре серии, которые будут демонстрироваться на двух смежных сеансах. В Госкино не без основания считали, что справиться с такой поистине геркулесовой задачей мог только Владимир Басов.

Мы научились под огнём ходить не горбясь

Басова-актёра публика знает и любит. Не удивительно — его и в крошечном эпизоде забыть невозможно. Взять хотя бы сурового милиционера в «Операции «Ы». А началось всё ещё с балагура полотёра в «Я шагаю по Москве». Но в том-то и дело, что актёром он стал случайно: режиссёр фильма Георгий Данелия уговорил друга выручить его — искать актёра на такой маленький эпизод было некогда. Профессией Басов считал режиссуру. Вот только судьба распорядилась так, что блистательных ролей в багаже Владимира Павловича гораздо больше, чем филигранно снятых фильмов. Потому-то многим и не верится, что «Шит и меч», «Опасный поворот» и «Дни Турбиных» сняты тем же человеком, который сыграл Дуремара в «Приключениях Буратино» или Пеликана в «Принцессе цирка».

Для Басова война была особой темой. «Он ушёл на фронт добровольцем, ни дня не раздумывая — рассказывал автору этих строк младший сын режиссёра Александр. — 20 июня отец получил аттестат зрелости. Восемнадцать ему исполнялось только через месяц, но он, как многие сверстники, приписал себе год и 22 июня пришёл в военкомат. Воевал в артиллерии, на его счету немало подбитых танков и заслуженная в боях медаль «За отвагу». А орден Красной звезды искал отца почти два года: в 43-м его батарея обеспечила взятие важного укрепления немцев, а награду он получил лишь в самом конце войны. В том бою его контузило, из всей батареи уцелел только он один. Очнулся уже в госпитале. Потом так же, как отец в жизни, на экране будет приходить в сознание Александр Белов в «Щите и мече».

Басову было уже двадцать два, когда он поступил во ВГИК. Он ещё на фронте мечтал о том, как будет снимать кино о том, что пережил и прочувствовал. Но в его картине солдаты не поднимались из окопов в атаку, не бросались со связкой гранат под танки, не отвоевывали плацдармов под артобстрелом. «Отец говорил, — вспоминал Александр Басов, — что, пока сам воевал, хотел снять как раз такую картину. Но когда война закончилась, понял, что про окопы, атаки и землянки снимать не будет. Потому, что слишком хорошо знал, что такое настоящая война».