Ставка больше, чем фильм. Советская разведка на экране и в жизни

Зачем режиссёру понадобилось спасать мертворожденный сценарий? Чтобы получить первую самостоятельную картину. Других возможностей не предвиделось. Молодым дорогу давали редко, но главное — Кулиш не был режиссёром. В 1954 году, против воли отца-кинооператора, он подал документы во ВГИК на курс, который набирал Михаил Ромм. Первое собеседование прошло удачно. После второго Михаил Ильич, симпатизируя одарённому абитуриенту, предупредил Савву — в деканат приходили из военкомата, планируя забрать его на шесть лет во флот. А значит, выход у него один — поступать на операторский. Тогда, если призовут, он хотя бы пойдет служить по специальности и на куда меньший срок. Так Кулиш не стал соучеником Андрея Тарковского и Василия Шукшина. Зато Ромм, видимо, не желая терять способного юношу из вида, разрешил ему посещать свои лекции, хотя институтскими правилами это не одобрялось.

По окончании ВГИКа Савву Кулиша взяли оператором на «Мосфильм», а вскоре Ромм пригласил его стажёром на свою картину «Обыкновенный фашизм». Помогая наставнику с отбором документального материала, Савве попались на глаза письма, написанные гитлеровцами в окопах Сталинграда в последние дни сражения и отправленные в Германию с последним самолётом. Они легли в основу короткометражной документальной ленты «Последние письма», которую Кулиш снял вместе со своим другом Харлампием Стойчевым. Этими двумя работами послужной список молодого оператора, едва перешагнувшего рубеж 30-летия, и исчерпывался. Но начальство готово было закрыть на это глаза, раз уж представился шанс спасти реноме студии (за судьбой ленты следили не только в Госкино), а заодно и уже потраченные на разработку сценария деньги.

Кулиш выдвинул условие — он переделывает сценарий. И сходу получил добро. «Тогда я сказал, — описывал дальнейшее режиссёр, — что хочу прочитать книгу, которую написал прототип героя фильма. Она была издана в Англии. То есть тем можно было читать, а нам — нет. Два месяца шли переговоры, наконец, мне её дали. Всё там было, конечно, очередной легендой. Но был характер человека, его взаимоотношения с людьми, это было поразительно. Потом мне стали давать всякие переводные книги про разведку. Мы с Сашей Шлепяновым предлагали сюжетные схемы, передавали их некоему человеку, которого никогда не видели, и он отвечал нам типа: «холодно», «горячо», «тепло», «еще теплее». Наконец дал вердикт, что, в принципе, годится. Мы изобрели историю, которой на самом деле не было, но которая опиралась на всякие реальные вещи».

Работы по разработке химического оружия массового поражения на западе шли полным ходом. Картина достаточно точно отражала реальное положение вещей, поэтому Кулиш добивался максимально возможной документальности. Он хотел, чтобы зритель осознавал серьезность угрозы, нависшей не только над нашей страной, но и над человечеством. Руководство рассчитывало получить на выходе увлекательный детектив, способный сделать кассу. Что-то в духе «Подвига разведчика». А Кулиш решил снимать драму шекспировского накала: «Хотелось снять картину как абсолютно документальную, снимать актёров без грима, скрытой камерой, в реальной толпе. Одеть актёров так, как одеваются люди сейчас, не делать скидку на то, что действие происходит в 1962 году. Кроме того, мы хотели использовать в фильме большое количество хроники».

Реализовать свой замысел в полной мере, режиссёру, конечно не дали. Однако ему удалось найти какой-то разумный компромисс, и снимал так, как ему подсказывало сердце. Но когда картина вышла на стадию монтажа и стало понятно, что никакого «подвига», даже в облегченной версии с поправкой на неопытность режиссёра, ждать не приходится, заработали тайные пружины и Кулиша чуть было не отстранили от работы. За монтажный стол сел… сценарист картины и экс-режиссер Вайншток/Владимиров и начал из отснятого материала клеить нечто, что могло бы оправдать ожидания начальства. Кулиш бросился за помощью к Козинцеву — он тогда возглавлял худсовет «Ленфильма» — и Григорий Михайлович, собрав коллег и пересмотрев отснятый материал, вернул молодому режиссёру его детище. По воспоминаниям Саввы Яковлевича, группе тоже не очень нравилось то, что он наснимал: «Меня поддержал только Василий Васильевич Горюнов, великий монтажёр, который еще с Эйзенштейном на «Иване Грозном» работал». Впрочем, проблемы с картиной у Кулиша начались задолго до монтажа…

Встреча на «Мосту шпионов»