Ставка больше, чем фильм. Советская разведка на экране и в жизни

Что переживал в это время артист трудно даже представить. Но внешне он своего волнения ничем не выдавал. «Я сразу понял, — признавался впоследствии Донатас Юозович в одном из интервью, — что по штампам сценария не прохожу на роль Ладейникова — во мне ничего героического. Поэтому на пробах не волновался, играл по своему разумению — не супермена, а человека… сложного. И когда после долгих споров был всё-таки утвержден, Савва Кулиш дал мне возможность продолжать в том же ключе, что очень не понравилось начальству. Директор студии — конъюнктурщик страшный! — согласился не закрывать картину при условии, что меня снимут с роли. Оставили только потому, что пересъёмка с другим актером — чересчур дорогое удовольствие».

Кулишу нужны были весомые доказательства правильности своего решения. Одним из них должна была стать ключевая сцена фильма — на мосту. Ни единого слова. Но какой напряжённый диалог уместился всего несколько секунд между Банионисом и Лаймонасом Норейкой — полковником Ладейниковым и полковником Николсоном. Первый съёмочный день всегда самый сложный, а тут ещё Донатасу сообщили, что на площадку приедет тот, с кого списан его герой. Снимали в несколько дублей с разных ракурсов и в разных планах. Держать планку было трудно, но Банионис делал дубль за дублем на пределе эмоций. А в перерывах, вглядываясь в «зрителей», стоявших у края площадки, пытался угадать — который? Так и не угадал. Решил, что Молодый не приехал. И в конце смены спросил у Кулиша. Тот повёл артиста знакомиться. Банионис ахнул: «О, Господи, вы совсем не похожи на разведчика!». Конон Трофимович улыбнулся и сказал: «Ну, каким бы я был разведчиком, если был бы похож?!». И добавил: «Вот вы такой же, как я». Высшей похвалы и представить невозможно.

У Баниониса сомнения по поводу своей «профпригодности» отпали, а вот у руководства «Ленфильма» как раз наоборот, окрепли. Нет, претензий к игре артиста не было. Но сам персонаж получался каким-то обыденным, негероическим. Прямо какой-то рефлектирующий интеллигент в вечных сомнениях и размышлениях. Разве таким должен быть советский разведчик? Видимо, джеймсбондовский лоск по-прежнему будоражил воображение киношного начальства.

В 1998 году к 30-летию выхода фильма на экраны в «Огоньке» некто, скрывшийся под инициалами Р.Б. предпослал интервью с Банионисом следующий пассаж: «Он представлял в советском кино забытое ныне амплуа: умного человека. Мужская сила и обаяние в его игре на наших глазах уступали место интеллекту и великодушию. На роль «мыслителя» режиссёры пробовали многих, это в принципе было модно, но органично выходило только в одном случае — в случае Баниониса. Смоктуновский слишком широк, явно перехлёстывал за рамки нормального человека, Яковлев — слишком мягок, нежен и барственен, то есть, несовременен, Тихонов или Лановой — слишком красивы. Сочетание ума, сдержанности, силы и элитарности давал режиссёрам только он — Банионис».

Автор явно не благоволил к советскому кино вообще и к его корифеям в частности. С его характеристиками наших замечательных актёров, в которых сквозит неприкрытая предвзятость, согласиться невозможно. Конечно же, Донатас Банионис не был единственным, но неповторимым — безусловно. Кстати, надо отдать должное Донатасу Юозовичу — любовь зрителей он всегда делил с своим невидимым партнером Александром Демьяненко, «подарившим» литовскому артисту свой голос: «Впервые он озвучил меня в фильме «Никто не хотел умирать» и так точно попал в образ, что, по-моему, у него получилось лучше, чем у меня. Своим успехом в России я во многом обязан Демьяненко».

Нужен Гамлет

В первоначальном варианте сценария Владимирова и Шлепянского никакого Савушкина и в помине не было. Но, когда его передали на согласование «заказчику», оттуда пришел целый список замечаний и одним из ключевых было как раз отсутствие у Ладейникова напарника — разведчик-нелегал не может работать один. От настоящего напарника — такого же разведчика под прикрытием — в итоге осталось несколько кадров в сцене погони. И то, скорее всего, потому, что иначе невозможно было спасти от неминуемой гибели милого и несуразного Иван Палыча Савушкина — актёра детского театра, которому пришлось примерить на себя роль разведчика не на сцене, а в жизни. Ситуация в реальности совершенно немыслимая: для опознания садиста в белом халате проще было в Москву отправить фотографии всех сотрудников загадочного фармакологического центра, чем отправлять за кордон человека, ничего не смыслившего в разведиграх, поставив тем самым всю операцию на грань провала. Но кино — не жизнь. И дуэт Донатаса Баниониса и Ролана Быкова и наделил «Мёртвый сезон» той самой правдой жизни, которой так отчаянно добивался Савва Кулиш.