Ставка больше, чем фильм. Советская разведка на экране и в жизни

А Даль, дойдя до стартовой точки сцены, повернулся к камере и заговорщицки улыбнулся. Если помните, Костя Петрухин говорит о своем друге: «Сергей, он человек особого склада. Я вот знаю его лет десять, а иногда мне кажется, что я вообще его не знаю». То же самое могли сказать о Дале практически все, с кем более-менее близко общался. Попадание в роль было стопроцентным.

Пять вечеров и остальная жизнь

Премьеру фильма приурочили к 30-летию Победы. И снова каждый вечер вся страна приникала к экранам, с волнением следя за тем, чем завершится вариант, выбранный Сергеем Скориным. Зрительской любви с лихвой хватило всем, включая исполнителей второстепенных ролей. Ну а споры о том, кто же всё-таки лучше — Даль или Васильев, не утихали ещё несколько месяцев. Азарта дискуссии придавали представительницы прекрасного пола. Критики, как это нередко бывает с безусловными хитами, оценили картину не слишком высоко. Для них она осталась в тени «Семнадцати мгновений весны», и критиковали они её как раз за то, за что любили зрители — за естественность и искренность созданных актёрами образов.

Но критические баталии, разгоревшиеся вокруг его детища, режиссёра уже не трогали. Вскоре после премьеры Антонис-Янис Воязос вернулся в Грецию, где незадолго перед тем была свергнута хунта «чёрных полковников». Если бы к творческим планам режиссера советское кино-теле руководство отнеслось большим вниманием и чуткостью, возможно он переборол бы тоску по родине. Но, видимо, никаких особых перспектив замечательная лента перед ним не открыла. Зато в Греции его судьба сложилась счастливо и плодотворно. Он работал режиссёром на телевидении, в кино и даже в театре, переводил на греческий Бунина и Булгакова, Чехова, Вампилова и Горького, написал книгу о Маяковском и монографию «Социализм и культура», в основу которой легли материалы и наблюдения, сделанные во время жизни в СССР, благодаря ему греческим читателям стала доступна известная работа Всеволода Мейерхольда «О театре».

После «Варианта «Омега» по произведениям Николая Леонова были сняты ещё два замечательных фильма, вошедших в золотой фонд советского кино. В 1968 году на экраны выйдет «Трактир на Пятницкой» режиссёра Александра Файнциммера по повести «Ждите моего звонка», а в 1984-м — «Один и без оружия» Владимира Хотиненко и Павла Фаттахутдинова по мотивам «Агонии». В «Трактире» небольшую роль следователя сыграет Игорь Васильев. Впереди у прекрасного артиста ещё будут «Похищение «Савойи», «Долгий путь в лабиринте», «Завещание профессора Доуэля», но барон Георг фон Шлоссер останется лучшей его киноролью. А «Вариант «Омега» еще во время съёмок друзья и коллеги Даля перекрестили в «Вариант Олега»…

Der großer abwer-offizier

В талантливо снятом кино не бывает мелочей. Если помните, в ресторане, куда барон Шлоссер приводит капитана Пауля Кригера, чтобы «легализовать» их знакомство, певица услаждает почтеннейшую публику сентиментальной песенкой про милого гвардейского офицера, для которого война уже закончилась. Эта нехитрая баллада довоенных времен, снова стала популярной, когда в грохоте немецких пушек перестали слышаться победные ноты. Бравые вояки, покорившие полмира, споткнулись об «этих русских» и начинают мечтать о том, чтобы поскорее убраться восвояси. «Мы зовем их русскими, а их здесь десятки племен!» — с нескрываемым раздражением произносит штурмбанфюрер СС Маггиль. Его друг детства Георг фон Шлоссер лучше владеет собой. А партнер барона в затеянной им игре — фрегаттен-капитан Целлариус и вовсе хранит олимпийское спокойствие, будучи абсолютно уверенным в том, что уж он-то сумеет вовремя вынуть свою голову из-под топора, подставив туда чужую.

Александр Целлариус — единственное, среди всех персонажей «Варианта «Омега», реально существовавшее лицо. Родился он в Российской империи, по одним данным в Оренбугской губернии, по другим — в Петербурге, где до 1911 года жил с родителями. Затем семейство вернулось на историческую родину и в Первую мировую их юный отпрыск уже воевал на стороне Германии, избрав карьеру морского офицера. Толчком к смене поприща, по всей видимости, послужили блестящие способности Александра к языкам. По некоторым данным он, помимо русского, знал шведский, финский, эстонский и латышский.