Ставка больше, чем жизнь

— Хорошо. Все понял… Прошу взять с собой отряд жандармов и взвод солдат. Обо всем докладывать мне лично. — Брох положил телефонную трубку. — Пеленгаторы засекли вражескую радиостанцию, — сказал он. — Она работает здесь, в городе. Просто не верится.

Клос с трудом сдержался. Самое главное — ничем не выдать себя и успеть на Кайзерштрассе раньше, чем там окажутся немцы. Через полчаса Косек выйдет в эфир, и, если он не успеет передать командованию, что наступление необходимо начать ночью, все может провалиться — немцы опомнятся и предпримут контрмеры.

— Солдаты через час начнут прочесывать квадрат, в котором обнаружен радиопередатчик противника, — сказал Брох.

Клос встал:

— Я должен возвратиться на пятый участок обороны, господин полковник. Я могу идти?

Брох в знак согласия кивнул головой. Неожиданно в дверях появился Бруннер. Небрежно бросив; «Хайль Гитлер», он сразу же обратился к Клосу:

— Ты торопишься, Ганс?

— Да, тороплюсь.

— Однако тебе придется задержаться. Я хотел бы, — он подошел к письменному столу Броха, — сделать весьма важное сообщение, господин полковник, и задать в вашем присутствии несколько вопросов капитану Клосу.

Брох устало посмотрел на него:

— Что еще случилось? Докладывайте. Только я хотел бы вам напомнить, что у нас нет ничего более важного, чем оборона города.

— Это касается профессора Глясса. — Бруннер кратко доложил о случившемся, особо подчеркнув, что страшно изуродованный труп ученого найден недалеко от ограды сада.

Брох выслушал сообщение довольно равнодушно, лишь на мгновение выразив недоумение, что сильно задело Бруннера.

— Вы представляете, что это значит? — кипятился он. — Необходимо об этом немедленно доложить рейхсфюреру.

— Ну и, докладывайте. Это ваше дело. — Брох явно не хотел вмешиваться. — А какое отношение к этому имеет Клос?

— Дело в том, что капитан Клос за несколько минут перед смертью Глясса был на вилле у профессора.

Брох пожал плечами:

— Ну и что? Господин Клос, вы были там?

— Да, был, — спокойно ответил Клос. — Возвращаясь с пятого участка обороны, я вспомнил, что еще не успел передать ему нечто важное, и решил это сделать. — Клос был уверен, что фрау Глясс наверняка передала Бруннеру то, что ей сказал муж после его ухода.

— О чем ты разговаривал с профессором? — спросил Бруннер.

— Это не имеет никакого отношения к смерти Глясса! — резко оборвал его Клос. Он посмотрел Бруннеру прямо в глаза: — Но если вы находите это важным, я могу сказать. Во время боев за Померанию я встретил одного офицера из 148-й дивизии, который был близким приятелем молодого Глясса. Он рассказал, что сын профессора был ранен и попал в плен. Так как я собирался тогда ехать в Тольберг, он попросил меня передать это старику Гляссу. — Клос придумал эту историю, пока ожидал вызова к полковнику.

— Почему ты раньше не рассказал об этом профессору? — не унимался Бруннер.

— Должен признаться, как-то совсем забыл об этом, — сказал Клос, обращаясь к полковнику Броху.

— После твоего ухода, — медленно проговорил Бруннер, — профессор сказал своей жене, что он отказывается от эвакуации.

— Мне об этом он ничего не говорил.

— Неужели? — с насмешкой спросил Бруннер.

Обстановка накалялась. Необходимо было переходить в наступление.

— А теперь, Бруннер, я хочу задать тебе несколько вопросов.

— По какому праву?

— Господа, — сказал Брох, которому эта история, видимо, начинала надоедать, — не забывайтесь: вы находитесь в кабинете начальника. Выясняйте свои отношения где-нибудь в другом месте.

Брох дал понять таким образом, что его совершенно не интересует дело Глясса. Клос и Бруннер вышли в адъютантскую.

— Где обнаружили труп профессора? — спросил Клос.

— За забором сада. Там, где начинаются луга.

— Странные убийцы… Они не пожелали убить Глясса в его доме. Что ты на это скажешь, Бруннер? — с иронией спросил Клос.

— Я не люблю такого тона, Клос.

— Ты забыл, Бруннер, что сегодня уже один раз упоминал имя профессора Глясса. Тогда он был еще жив.

— Ты хочешь выступить против меня? — сказал Бруннер.

— Я хотел бы посмотреть на труп Глясса, — спокойно ответил Клос.

— Пожалуйста. Ты можешь это сделать в любое время. Труп профессора уже опознан его женой.

Тело убитого было изуродовано до неузнаваемости. Клос смог только узнать домашнюю куртку профессора, в которой он принимал его в кабинете, и сорочку — темно-синюю, с мягким воротником.

— Вскрытие трупа, конечно, не сделали? — сухо спросил Клос. — И не провели никакого обстоятельного обследования?

— Нет.

— Жена профессора опознала труп мужа только по домашней куртке и сорочке?

— Да.

— Ты мог бы избавить ее от этого кошмарного зрелища, Бруннер. Это было излишне. Как ты думаешь, с какой целью профессор надел сорочку наизнанку?

Они смотрели в упор друг на друга. В глазах Бруннера Клос заметил страх и ненависть.

— Может быть, ты на это ответишь? — тихо спросил штурмбанфюрер.

— Может быть, и отвечу, — сказал Клос, — но только не сейчас. У меня нет свободного времени.