Ставка на любовь

– Спасибо. – Она отстранилась и снова пошла вперед, требовательно сжимая мою руку в своей и объясняя на ходу: – Тебе здесь не место. Надо выбираться. А потом спать. Мечтаю о мягкой постели. Хотя, знаешь, лавка тоже подойдет.

Я кивнул, соглашаясь. Мне бы подошла и земля – лишь бы можно было лечь и прикрыть глаза хоть на минуту.

Глава 17

как ловушка захлопнулась

Мы вышли в небольшом помещении, напоминающем кладовую в богатом имении. В нем было холодно, или, возможно, это меня колотило от слабости и гнева одновременно. Я чуть не потеряла его. Своего мужа. Друга. Человека, которого, кажется, успела полюбить. Лишь рука Джеймса, сжимавшая мою ладонь, чуть успокаивала, напоминая о важном: есть еще справедливость в этом мире.

Обшарпанные холодные стены осветило несколькими пульсарами, демонстрируя подтверждение моих подозрений: мы оказались в хладнике. Справа от меня нашлось несколько вяленых свиных рулек, подвешенных на цепях.

Слева закашлялся Гюс.

– Старик, – позвала его я, – куда ты нас привел?

Больше не хотелось ждать сюрпризов. Мы все едва держались на ногах. Гаяр сидел прямо на сырой земле, обхватив руками голову. Джеймс, отпустив меня, двинулся к принцу.

– Это имение Крайли, – отозвался Фергюс Блейд и снова отдался приступу кашля, судорожно хватаясь за горло.

Джеймс встал перед ним.

– Вы истощены, – сказал муж. – Я запрещаю вам применять магию. Даже в мелочах.

– Какой суровый лекарь, – прохрипел Гюс и пошатнулся. Упершись рукой в стену, он посмотрел на массивную дверь, отделявшую нас от основной части дома. – Если здесь окажется безопасно, то нам не придётся ничего делать. Несколько дней выгадаем.

– Даже если будет опасно. – Джеймс качнул головой. – Еще немного, и вы выгорите изнутри. Тогда…

– Хватит, – Гюс отмахнулся. – Помоги Гаяру, если можешь. Кажется, он мучается сильнее нас всех. Тёмные тропы безжалостны к тем, кто ими злоупотребляет без приглашения.

Джеймс хотел возразить. Начал говорить что-то, но умолк на полуслове и, посмотрев на меня, попросил:

– Софи, если я отключусь, не волнуйся. Просто дай время, и я приду в себя. И не убей дедушку, умоляю. Как бы ни хотелось этого. Мы заперты здесь, пока не наберемся сил, чтоб выломать чертову дверь… И должны быть дружны, насколько это возможно.

Мы с Гюсом переглянулись. Дружны? Дед был холоден, смотрел с интересом, без капли раскаяния. Я прищурилась, медленно втянула холодный воздух через нос и выдохнула его белым паром. Фергюс оскалился, делая вид, что он ничего и никого не боится и вся ситуация в целом его даже забавляет. Возможно, так оно и было. Я никогда не видела раньше душевнобольных, но, если бы постаралась представить себе одного из них, в воображении сразу нарисовался бы старший Блейд.

Я отвернулась от старика, стараясь подавить в себе гнев, и двинулась к двери. Выглядела та массивной и неподъемной, такую без магии с этой стороны точно вряд ли можно открыть. А во мне была лишь пустота, причем настолько сильная, что хотелось остановиться, закрыть глаза и так и остаться навсегда в одном положении, недвижимой и равнодушной ко всему миру. Но Джеймс что-то бормотал рядом, ругался, напоминал, что жизнь продолжается. Он сам был жизнью: горячим потоком лёгкой энергии, бьющей в нас всех, заряжающей на подъем и на веру в будущее. Одним присутствием. Такой невероятный дар – быть силой для окружающих.

И я продолжила идти только из-за того, что слышала его тихий голос. Коснулась двери, чуть толкнула от себя, ни на что особенно не надеясь, но та поддалась легко и открылась, хоть и производя при этом тихий скрипучий плач.

– Софи! – возмутился дед. – Не шуми.

– Это вместо благодарности? – устало спросила я. – Теперь мы знаем, что здесь не заперто, и можем подняться.

– Аплодирую тебе где-то в глубине души. Если нас не убьют за твою неосторожность, еще и посмотрю с восхищением в знак высшей благодарности. – Гюс прошел мимо, высунул нос в коридор, за пределы хладника.

Я с трудом удержалась, чтобы не толкнуть его в спину. Ногой.

– Софи, милая, – словно услышав мои злые мысли, позвал Джеймс, – помоги мне поднять Гаяра. Он совершенно без сил, как и я. Но оставлять его в этом холоде смерти подобно.

Сцепив зубы, я на миг прикрыла глаза, прогоняя гнев, после чего подошла к мужу и принялась помогать ему с принцем. Мы вели парня без особого пиетета, будучи сами едва в состоянии держаться на ногах. Несколько раз стукнули его о стены, однажды позволили упасть на каменной лестнице, а затем снова – уже на пороге холла… Гаяр бормотал что-то. Уверял, что может идти сам, что не нуждается в помощи, потом просил оставить его уже в покое и дать умереть достойно, а не вот это вот всё.

Он обводил затуманенным взглядом чужие стены, чуть стонал, делая новый шаг, и, едва мы оказались в верхней части дома, сполз, прижавшись к давно не чищенному ковру, как к родному, и признавшись:

– Я погорячился с этим путешествием.

После этого принц отключился, а мы с Джеймсом сели рядом, склонившись голова к голове, и уставились на нервно расхаживающего по широкому холлу Фергюсу.