Ставка на мертвого жокея (сборник рассказов)

Двадцать пять тысяч долларов... Ладно, предположим, он возьмется за это. Сейф лежит на сиденье рядом; египетское побережье скрывается за спиной; под тобой спокойная, неоглядная морская гладь; двигатель работает как часы... И вот на горизонте появляется воздушный патруль -- дрожащая точка разрастается... На какой технике сейчас летают египтяне? Наверно, на американских "спитфайерах", оставленных там после войны. Патруль медленно сближается с тобой, делает над тобой два круга с такой же скоростью, как у тебя, и дает тебе сигнал повернуть...

Барбер зажег сигарету. Двести пятьдесят фунтов... Сам сейф, если он в самом деле стальной и крепкий, весит не менее ста пятидесяти. А сколько весит одна пятифунтовая банкнота? Сколько их пойдет на один фунт? Тысяча? Пять тысяч умножить на сто, обменный курс фунта 2,80; выходит, полтора миллиона долларов?! От такой цифры во рту стало сухо. Пришлось встать, выпить два стакана воды, сесть на стул, стараясь унять дрожь в руках.

Ну а если авария, если по какой-то непредвиденной причине тебе не удастся со всем этим справиться... Сам спасешься, а деньги потеряешь... Смит не похож на убийцу, но кто знает, как в наши дни выглядят убийцы... И кто поручится за людей, работающих весте с ним, его "коллег", как он изящно выразился,-- ведь в результате они станут и твоими коллегами. Состоятельный египтянин; несколько человек на заброшенной взлетно-посадочной полосе Королевских ВВС в пустыне -- те, кто в определенной конфигурации выложат огни в горах за Каннами... Сколько других крадутся через границы, тайно, нелегально переходят из одной страны в другую с оружием и золотом в чемоданах -- им удалось выжить во время войны, выйти из тюрем после разоблачения. Скольких еще -- он их не знает -- предстоит ему видеть на короткое время в лучах жаркого африканского солнца?.. Фигура, бегущая по темному склону французских гор,-- тебе она неизвестна, до нее не достать, но именно от нее, возможно, зависит твоя жизнь. Все эти люди рискуют, им грозят тюрьма, депортация, полицейские пули, и все за долю в ящике, набитом деньгами...

Вскочив с кровати, Барбер быстро оделся и вышел, заперев за собой дверь на ключ. Невмоготу сидеть в холодной комнате, где царит беспорядок, и тупо глядеть в эти карты.

Все утро он бесцельно бродил по городу, машинально разглядывая витрины, думая, что купит, когда у него будут деньги, много денег... Один раз, отвернувшись от очередной витрины, заметил полицейского: внимательно за ним наблюдает... Вопросительно посмотрел на него,-- маленький человечек с обычным, невыразительным лицом, с тонкими усиками. Глядя на него, Барбер вспоминал рассказы о том, как полицейские издевались над подозреваемыми, допрашивая их с пристрастием в задних помещениях местных префектур. Схватят с пятьюстами тысячами английских фунтов под мышкой -- тут уж нечего полагаться на американский паспорт.

Впервые в жизни, размышлял Барбер, медленно продвигаясь в плотной толпе пешеходов на улице, он собирается преступить закон, и с таким спокойствием. Интересно, чем это объяснить -- влиянием кинофильмов, газет? Из-за них преступность становится чем-то обычным, доступным, в некотором роде даже гуманным. Ты об этом не думаешь и вдруг, неожиданно, когда возможность совершить преступление входит в твою собственную жизнь, воспринимаешь ее как почти нормальное, повседневное событие. Полицейские, вероятно, знают об этом, но они-то смотрят на проблему с другой стороны. Перед ними толпы прохожих, замкнутые, обычные лица, и им приходится на кого-то обращать внимание, они обязаны заранее определить, кто намерен совершить кражу, убийство, изнасилование... С подозрением относятся к каждому, и это наверняка сводит их с ума, так что они готовы арестовать любого...

Барбер наблюдал за ходившими по кругу в паддоке перед началом шестого заезда: разминаются, ждут... Кто-то легко коснулся его плеча.

-- Берти, мальчик, ты? -- не поворачиваясь, произнес он.

-- Прости, что опоздал.-- Смит облокотился на поручень рядом.-Наверно, боялся, что вообще не приду?

-- Ну, что сказал тебе жокей? -- тихо поинтересовался Барбер.

Смит подозрительно оглянулся, улыбнулся.

-- Жокей уверен, сам ставит.

-- Какой номер?

-- Пятый.

Лошадь под пятым номером -- легкая гнедая кобылка, с изящной, благородно вскинутой головой; хвост и грива заплетены в косички; шерсть поблескивает, вышагивает споро, ровно -- явно хорошая выучка. Жокей -- лет сорока, с длинным, кривым французским носом; уродлив,-- когда открывает рот, видно, что нет передних зубов. Темно-бордовый картуз надвинут на уши, белая шелковая рубашка в звездах того же темно-бордового цвета. Барбер, глядя на него, думал: как могут подобные уроды скакать на прекрасных лошадях?

-- О'кей, Берти, мальчик. Пойду к кассе.

Поставил десять тысяч франков -- опережение на нос; ставки показались вполне приемлемыми -- семь к одной. Смит поставил двадцать пять тысяч франков. Вместе подошли к трибуне, забрались на самый верх. Лошади уже выходили на беговые дорожки. Народу немного, а на такой высоте, где оказались они, и вовсе никого.