Ставка на невинность (СИ)

– Здравствуйте, – намекаю я.

– Левина, у нас мало времени. Перед расставанием поздороваемся.

– И куда мы так спешим? – делаю я недоуменный вид.

– Я видел, что рыжая тебе звонила. Не прикидывайся. Нас ждут через час, а у нас еще, мать его, «наряды в образах, соответствующих тематике», – передразнивает кого-то он, подозреваю, что Элю.

– Я вынуждена тебя опечалить, мой дорогой. Я никуда не еду. Я не в настроении, у меня болит голова… Ну или сам что-нибудь придумай.

– У нас договор, – угрожающе напоминает Бергман.

– И именно по этому пункту у нас с тобой возникли разногласия, не так ли? – елейным голосом сыплю я соль на рану.

– Ты собралась трепать мне нервы, – понимает он.

Ну как бы… Если есть такая возможность, чего ж отказываться-то? Герман моих нервов не жалеет. Даже во сне. Я там была вся в растрепанных чувствах.

Делаю невинный вид.

– Что ты хочешь? – тяжело вздыхает он.

– Пересмотра спорного пункта.

– Прямо сейчас? Может, потом? И какая тебе разница… – злится Бергман, но видит, что я непреклонна. – Ладно. Но только этот пункт!

Тут-то я понимаю, что прозевала что-то еще, и уже открываю рот, чтобы сказать, что я сначала все пересмотрю с Медведевой, но Гера уже открывает шкаф и выуживает мое пальто.

– Левина!

И снова в его голосе та интонация, когда становится понятно, что дальше я уже ничего не выжму, и лучше бы мне побыстрее одеться.

Гера сильно не в духе из-за того, что приходится мне уступить, и я временно сбавляю обороты.

Ну и ссыкотно, да.

В такие моменты очень быстро вспоминается, что это не Ленчик и не Артемьев, и уж точно не Лосев. Аура у Бергмана сейчас чутка пугающая.

Так что мне и несложно с ним скататься пофоткаться.

До самой Ленинской я благоразумно помалкиваю, и голос у меня прорезается только когда вместо того, чтобы позвонить в дверь Розы Моисеевны, Герман запихивает меня в соседнюю квартиру.

– Что происходит? – хлопаю я глазами, глядя на то, как Бергман разувается.

– Раздевайся, дорогая, – и язвительно добавляет. – Совсем.

Глава 28. Овощной день

Это что еще за заявления?

Я застываю и, как террористы на ликероводочном заводе, не могу внятно сформулировать свои требования.

– Чего застыла? Шустрее!

Охренеть!

Кто-то совсем берега попутал!

– Может, так справимся? Не раздеваясь? – мой голос сочится ядом. – Ты же говорил, у тебя обширный опыт.

– Ты это будешь надевать прямо на пальто? – изумляется Герман.

– Что это?

Честно говоря, у меня в этот миг перед глазами проносится калейдоскоп нарядов из секс-шопа: горничная там, медсестра, полицейская…

– Сама полюбуйся. Оно там, – и тычет пальцем в сторону комнаты.

Что ж, там такое?

Снимаю пальто и сапоги и, крадучись, иду на разведку, опасаясь подставы от Бергмана.

А в гостиной на огромном бежевом кожаном диване разложено реально Оно…

Хрень приковывает к себе все внимание, не позволяя даже секунду его уделить интерьеру.

Два очумительных свитера.

Огромные рыжие вязаные монстры оттенка бешеного апельсина с аппликацией на груди. На первом какой-то гном, а на другом – тыква. Подцепив последний на палец, я понимаю, что он ещё и тяжеленный нехило.

Шкура с жопы дракона, не иначе. В нём стрела лучника застрянет.

Я перевожу скорбный взгляд на Бергмана:

– За что?

– Не за что, а для чего, – ехидно поправляет меня он.

– И нах.. гмх… и зачем? – тоскливо переспрашиваю я.

– Чтобы «соответствовать выбранной тематике». Там вся квартира в тыквах.

– Роза Моисеевна, – догадываюсь я.

– Нет. Подкидыш. «Я художник, я так вижу» …

Ну, я в этом участвовать не собираюсь и уверенно озвучиваю свою позицию:

– Я это не надену.

Хотя бы потому что оранжевый мне не идет ни в каком виде.

– Наденешь, – рявкает Герман. – Я не собираюсь один, как придурок, стоять в этой похабщине.

С самым грозным видом подходит и нависает надо мной. Авторитетом, блин, давит.

– То есть, если придурков будет двое, тебе станет легче? – закатываю я глаза.

– Естественно, меня заставила страдать Элька, а я заставлю тебя. Это справедливо. И потом твои парадные наряды не лучше. Чего стоит только бархатная плащ-палатка.

Уел.

Ладно уж. Позориться, так вместе. В конце концов, он на место поставил Лосева. Будем считать, отдаю долг.

Но надевать уродца на свой джемпер – это гарантированно получить тепловой удар. Отопительный сезон в разгаре, а свитерок явно предназначен для сна на снегу в безветренную погоду.

Вздохнув, я капитулирую.

– Где я могу переоде…

Слова застревают в горле, потому что Герман, не заморачиваясь, снимает водолазку, вызывая у меня при этом слюноотделение.

– Тут. В свою спальню я тебя не пущу, а то ты опять начнешь свои динамо-штучки, – склочничает Бергман.

Я аж давлюсь от такой наглости. Во-первых, обвинения откровенно несправедливые, а во-вторых, просто не надо ходить за мной в спальню, когда я там переодеваюсь! Похоже, такой вариант Гере в голову вообще не приходит.

– Ну без спальни я обойдусь, есть же ванная и ещё одна комната. Это же, очевидно, трёшка.

– Разведываешь? Или ты там опять голая? – взор Бергмана буравит джемпер на груди.

– Не голая, – фыркаю я.

– Тогда тут переодевайся. Я не верю тебе на слово.

Ах ты говнюк! Смутить решил?