Ставка на Проходимца

С этого момента меня начала мучить совесть. То, что я взял с собой сестру, молоденькую восемнадцатилетнюю девушку, которая должна подвергнуться всевозможным опасностям неизвестных миров, было эгоистическим поступком. Да, я хотел перевезти ее на Гею, да, там бы ей понравилось, и там я смог бы ее поселить с должным комфортом… но это быломоимжеланием имоейпотребностью — иметь близких людей, вот ее, сестренку, рядом. И я увез ее с Земли, заманил в этот песчаный ад, но правильно ли это было? Люська — не моя собственность, я не имел права так ею рисковать. Даже для ее блага. Хотя, откуда мне знать, что для нее благо? Что является мерилом праведности наших желаний и поступков? Какие весы должны быть при этом использованы, чтобы на одну их чашу положить свое желание, а на другую — благо других? И желательно, чтобы эти чаши находились… хотя бы в равновесии.

— Леш, чего стоим?

Я спрятал флягу в сумку под Маню, снова накрыл гиверу курткой и завел двигатель мотороллера.

— Поехали.

К концу дня барханы стали понижаться. Особенно по левой обочине Дороги. Песчаные гребни явно понижались, и между ними мелькала какая-то серость, похожая на высокие холмы или на небольшие горы. Наконец сама Дорога сошла на нет, словно растворившись, уйдя между камнями безжизненной серой пустыни, что раскинулась впереди.

Я заглушил мотор и достал спортивный бинокль. Солнце стремительно уходило за горный хребет, и длинные тени совсем не радовали меня: трудно было разобраться в том, что видишь.

— Что там, Леш? — спросила Люська и, охая, слезла с сиденья мотороллера. — Всю попу отсидела, — шутливо-ворчливо пожаловалась она, — твоя хваленая «Ямаха» не комфортна для девушкиных задков. Так что ты выискиваешь? Нам бы передохнуть…

— Вот я и ищу, где можно на ночлег устроиться, — сквозь зубы проворчал я.

Настроение у меня было препаршивое: глаза резало от несколько часов дующего в них горячего ветра, причем очки не спасали. Голова болела как ненормальная, видимо жалуясь на непонятную ей жару…

Еще бы: такая разница температур и климата! Из крымской осени — в пекло какой-то Сахары. Тут полугодовая акклиматизация нужна, не меньше!

— Я бы сейчас холодный коктейльчик выпила… — мечтательно протянула Люська. — И кремом лицо обработать нужно, а то кожа пересохла, как пергамент!

Я невольно оторвался от окуляров бинокля и скосил глаза на сестру: Люська старательно морщила выпуклый красивый лобик, с задумчивым взглядом прислушиваясь к ощущениям. Недовольно хмыкнула, осторожно потерла ладошкой мордашку, насупила брови. Я снова вернулся к биноклю, невольно размышляя о том, что моя сестренка все-таки симпатяга и совсем мало похожа на меня: мы с ней кровные брат и сестра, а вот даже лбы у нас — абсолютно разные. У нее — загляденье просто, а у меня — скошенный, плоский. Разница полов, наверное… И чего я об этом сейчас думаю? С головной боли, не иначе… стоп.

Я снова вернулся взглядом к только что осмотренному холму, что нарушал относительную гладкость каменистой пустыни в полукилометре от нас. Нет, все-таки не показалось: к одному из склонов холма прилепилась низенькая хибарка, сложенная все из того же серого камня. Да, неприметное строение. Я бы его пропустил, да больно прямые углы хибарки выдали ее искусственное происхождение. Тусклый отблеск света из дверного проема на затененной, противоположной закату стене говорил о том, что внутри горит костер. Вон, даже еле заметный дымок потянулся, демаскируя. Интересно, кто там? Какой-нибудь пастух, охотник? Впрочем, каких овец пасти или на что охотиться в этих камнях?

Я опустил бинокль, передал его сестре. Надел поверх футболки портупею и, еще раз проверив дробовик, сунул его в заплечную кобуру. Эх, длинноват все-таки ствол!

— Леш, там что? — немного испуганно прошептала Люська.

Я помолчал немного, размышляя. В принципе, не было никаких оснований считать, что в той каменной хибарке находится кто-то опасный, но мне недаром вдалбливали в голову более трех месяцев лекции о «потенциальных угрозах неведомых миров». Да и мой печальный опыт на Псевдо-Гее и Пионе с лихвой перекрывал все поучения драгоценных наставников базы подготовки МТК.

— Там на холме — какая-то лачуга, — спокойно сказал я Люське. — В ней кто-то обитает. Нужно проверить, не агрессивный ли этот кто-то.

Люська впилась мне в лицо распахнутыми глазищами, из которых так и рвался испуганный крик: «Братик, куда ты меня завез?!»

— Запоминай, — безжалостно продолжал я, внутренне сгорая от стыда и сочувствия, — через пятнадцать минут ты заведешь мотороллер и поедешь к этой лачуге, езжай не спеша, возле холма остановись, подожди. Я тем временем обойду холм сзади: посмотрим, что там за обитатели. Поняла?

Люська потупилась, затем вдруг решительно тряхнула головой, резко взглянула мне в глаза. Словно синяя молния блеснула.

— Поняла. Только непонятно, зачем все-таки мы здесь оказались.

Я открыл было рот, но она махнула рукой и уселась на мотороллер:

— Потом объяснишь, иди, вояка, разведай обстановку.