Ставка на смерть

— Вы сразу же подметили проблему, сэр.

— Какую проблему?

— У султана не одна жена, сэр.

— А сколько? Две? Три?

— В последний раз, когда я пересчитывал, было двадцать, сэр.

Хок посмотрел на Брока: двадцать женщин?

Брок усмехнулся.

— Я бы не сказал, что освобождение заложников будет легким, ваша светлость, — протянул он.

39

Каждую пару секунд темное небо над парком развлечений прорезала молния, высвечивая причудливые очертания высоких башен и каруселей. Конгрив стоял под проливным дождем в свете мелькающих голубых вспышек и вытирал мокрое от дождя лицо. Большинство присутствовавших полицейских полагали, что как только поднимется ветер и начнется дождь, китаец достанет из рюкзака пистолет и начнет стрелять. С этого угла, с самой верхушки парашютной вышки, это будет все равно, что стрелять по рыбе в бочке. Китаец будет прямо напротив раскачивающейся кабинки, в которой прятался Джо Бонанно. А сейчас, благословение небесам, убийца мог только уцепиться за вышку и держаться из последних сил. Конгрив прекрасно понимал, что тот сейчас чувствует. Потому что сам он тоже держался из последних сил, причем с каждой секундой неизвестности в нем поднималась горячая волна раздражения.

Раскаты грома у него над головой заглушал треск вертолетов группы захвата из нью-йоркской полиции, круживших над парком. Яркие синевато-белые лучи прожекторов были направлены на раскачивающуюся кабинку на самом верху колеса обозрения. И только один черный вертолет группы захвата, которым с земли командовал капитан Мариуччи, завис над вышкой. Луч его прожектора был направлен на крошечную фигурку человека в белой одежде.

На борту вертолета снайпер, застывший перед открытым люком, целился прямо в сердце китайца. Палец застыл на курке, но он не осмеливался его нажать. Он не мог выстрелить из-за сложившейся политической ситуации. По этой же причине не стреляли его товарищи на вертолетах полицейского департамента Нью-Йорка. Мужчина на вышке был все еще жив не потому, что его не могли пристрелить. Он был жив, потому что яростные споры между городом, штатом и федеральными правоохранительными органами зашли в тупик. Все просто стояли у подножия башни и смотрели на отчетливо вырисовывающуюся фигуру в свете прожекторов, прижавшуюся к площадке для прыжков.

Как ни фантастично было подобное предположение, Эмброуз Конгрив полагал, что снайперам из правоохранительных структур всех уровней было приказано не стрелять. Значит, споры и обсуждения зашли в тупик. Мужчина на вышке нарушает общественный порядок, да. Его подозревают в совершении убийства, которое произошло в Квинсе, и это правда. Он вооружен, да, может быть, но никто не может это доказать. Кто знает, зачем он туда залез? Он никому не угрожал оружием и ни в кого не стрелял. Кто знает?

Старший офицер полиции Нью-Йорка сказал Мариуччи, что, по имеющейся у него на данный момент информации, у парня есть разрешение на ношение оружия от гребаного ФБР. Да и вообще кто знает? Может, у него за спиной и не пистолет вовсе! Может, это зонтик! Или клюшка для гольфа!

— Что? Что ты сейчас сказал? — заорал Мариуччи. Он сложил руки рупором и посмотрел на Конгрива, его лицо исказила гримаса беспомощного гнева. — Ты не поверишь, что мне сейчас сказал этот придурок!

— Что он сказал? — спросил Конгрив.

— Он сказал, цитирую: «Предположим, мы пристрелим парня, а когда соскребем его с тротуара, окажется, что это мирный китайский альпинист на каникулах, который просто решил потренироваться», — он почти слово в слово так сказал.

Действительно, кто знает?

По крайней мере, Конгрив и Мариуччи были твердо убеждены в одном. Это был именно тот китаец, который всего несколько часов назад, стоя над Бенни Сангстером, съел его сердце, пока старый мафиози медленно истекал кровью в своей постели. Мотив? Мотив мог быть только один: члены французского правительства узнали, что кто-то копается в деле об убийстве тридцатилетней давности. И послали китайца убрать двух оставшихся в живых свидетелей.

Капитан надеялся, что именно так расценят этот случай на совещании, проходившем в данную минуту в полицейском управлении. И поймут, что дело касается государственной безопасности.

Но Мариуччи не мог доказать ни одно из вышеупомянутых утверждений, стоя здесь, под проливным дождем.

По лицу Конгрива замелькали красно-голубые блики, когда на место происшествия прибыла еще и пожарная команда. Машина с выдвигающейся пожарной лестницей и огромным крюком остановилась у самого основания колеса обозрения. Пожарные выпрыгнули из машины и начали возиться позади машины. С крыши поднялась длиннющая выдвигающаяся лестница.

Пока лестница карабкалась в омываемые дождем небеса, у Эмброуза Конгрива появилась идея.

Ему понадобилось несколько минут, чтобы добиться своего, но в конце концов он все-таки заставил своего друга оторваться от телефонной трубки.

— У меня есть идея.

Конгрив сделал шаг назад и прошелся взглядом от верхушки башни до кончика лестницы. Он наморщил лоб, сосредоточенно размышляя.