Ставка на смерть

Сазерленд прекрасно знал, что не стоит и пытаться хоть как-то ответить на это замечание. Конгрив редко ошибался, но то, что он никогда не сомневался, это уж точно. Через десять минут передвижения в черепашьем темпе по забитому машинами юго-востоку Лондона они набрали приличную скорость и покатили на юг. Облака поднялись вверх и образовали пурпурно-серую линию, под которой лежала оранжевая полоска неба. Солнце спряталось за горизонтом, и Темза купалась в красном сиянии. Длинная черная баржа медленно тащилась вниз по течению в направлении Гринвича. Наконец Конгрив сказал:

— Следующий поворот. Да, вот здесь.

Через несколько минут они остановились перед домом номер двенадцать по Милк-стрит, в котором до недавнего времени обитал Генри Буллинг. На тротуаре было полно луж. Ливень прекратился, перейдя в моросящий холодный дождик.

— У тебя есть ключ? — спросил Эмброуз, когда они поднялись по ступенькам на крыльцо. У входной двери лежало несколько влажных газет — «Таймс» и «Дейли Миррор». Конгрив отметил про себя, что самый свежий номер в этой куче был пятидневной давности. Кто сказал разносчику, чтобы он больше не обслуживал этот дом?

— Да, сэр, вот, — сказал Сазерленд и выудил из кармана конверт для хранения улик с ключом от входной двери. Если бы не приятный шотландский выговор, Сазерленд мог бы легко сойти за американца. На самом же деле Росс служил летчиком в Королевском флоте ее величества и воевал в паре с Хоком во время первой войны в Заливе. Несмотря на почти полное отсутствие предпосылок, из Росса вышел прекрасный полицейский, и они с Эмброузом вместе успешно распутали несколько дел. Совсем недавно они вычислили убийцу невесты Алекса Хока Виктории Свит. Жуткое убийство — нелепый акт мести — произошло в тот самый момент, когда прекрасная невеста выплыла из церкви и остановилась на залитом солнечными лучами крыльце. Это воспоминание все еще не стерлось в памяти, оно все еще приносило боль и страдание.

Да, это дело раскрыли Эмброуз и Росс, но именно Росс Сазерленд вместе со Стокли Джонсом привели приговор в исполнение на далеком острове у берегов Флориды.

Конгрив и его коллега сохранили за собой должности в Скотланд-Ярде, но при этом они еще числились в службе, к которой принадлежал Алекс Хок, и выполняли работу по мере необходимости. Конгриву казалось, что он нужен Хоку постоянно, потому что этот мальчишка не успевал выбраться из одной переделки, как тут же влезал в следующую.

Эмброуз вместе с семейным поверенным Хоков Пел-хэмом Гренвиллом буквально сам растил и воспитывал Алекса с тех пор, как его родителей убили пираты, занимающиеся торговлей наркотиками на Карибах. Конгрив никогда бы не признался даже самому себе, но его чувства по отношению к юному Хоку, возникшие при первой же их встрече, вполне можно было назвать отеческими.

Росс вставил ключ в замочную скважину и толкнул видавшую виды дубовую дверь внутрь. Он остановился и оглянулся через плечо, перед тем как шагнуть за порог. По тихой улочке протянулись длинные тени, на город спустились пурпурные сумерки. Единственным звуком, нарушавшим тишину, было щебетание птиц.

— Ты ведь не выписывал этот ключ? — спросил Конгрив Росса, зажег свой мощный фонарик, качнул им в темноту холла и ступил внутрь.

— Не беспокойтесь, шеф. Я просто одолжил его на время из хранилища улик.

— Хороший мальчик, — одобрительно пробормотал Эмброуз, всегда предпочитавший в таких делах держать Скотланд-Ярд на расстоянии.

Конгрив сделал шаг вперед, его ноздри раздулись, пропуская через себя мириады витавших в квартире запахов. Больше всего пахло табаком (Генри дымил, как паровоз), а еще старым ковром, который выбивали крайне редко. Запах пыльной мебели и занавесок, вареной говядины, брюссельской и белокочанной капусты из задней части дома, где, наверное, была кухня. Когда-то здесь держали кошку или даже нескольких кошек и, возможно, канарейку, насколько можно было судить по затхлому запаху зерен из птичьего корма.

В принципе ничего из ряда вон выходящего. Медный аромат крови в квартире явно отсутствовал. Равно как и запах газа и ядохимикатов.

Но кое-что все-таки было. Аромат, который Эмброуз уловил своими превосходно устроенными органами обоняния, сильно его удивил. В воздухе витал едва уловимый запах дорогих духов. К Генри приходила женщина? Странно, но факт. Женщина утонченная и достаточно обеспеченная, чтобы позволить себе духи от Шанель. Это новый аромат от Шанель, подумал Эмброуз. Не тот, который он любил — № 5. Нет. Это «Алюр». Очарование. Да, точно. Значит, женщина была скорее всего молодая, модная и хорошо упакованная. И эта женщина пришла к Генри? Наверное, ошиблась домом.

Сазерленд зажег фонарик и посветил на узкую лестницу. Эмброуз смотрел, как луч света от фонарика медленно поднимается к темному пространству площадки вверху лестницы. Ковровая дорожка в цветочек была потертой и грязной, от нее неприятно пахло затхлостью и пылью.