Ставка – жизнь. Владимир Маяковский и его круг

Давид Бурлюк не имел права прислать Маяковскому приглашение, так как он прожил в Америке слишком непродолжительное время, поэтому он попросил сделать это одного друга-художника. Но и это не помогло, и спустя две недели потерявший всякую надежду Маяковский обратился в дипломатическое представительство Франции в Мехико с просьбой предоставить ему визу во Францию. “Если же соединенных штатов не выйдет выеду в Москву около 15 августа и около 15–20 сентября буду в Москве”, – писал он Лили. Но уже на следующий день, 24 июля, он пошел в американское консульство в Мехико, где оставил заявление на получение временного разрешения на въезд в Соединенные Штаты. В анкете Маяковский сообщил, что он не писатель, а художник, который едет в США для того, чтобы показать там свои работы. На этот раз обстоятельства сложились удачнее, и ему выдали въездную визу сроком на шесть месяцев. Необходимый залог, составивший 500 долларов – половину годового дохода американца! – поэт взял взаймы у сотрудника советского посольства в Мехико. 27 июля 1925 года Маяковский пересек границу Соединенных Штатов в городе Ларедо, и через три дня он был в Нью-Йорке.

Маяковский и Давид Бурлюк на Рокуэй-Бич в Нью-Йорке в августе 1925 г.

Первым человеком, с которым Маяковский связался в Нью-Йорке, стал, разумеется, Давид Бурлюк. Они не виделись семь лет. “С особым волнением услыхал в телефон его звучный, мужественный бассо-профундо, – вспоминал его старый соратник по футуризму. – Бросаюсь в подземку и мчусь на Пятое авеню, где остановился В. В. Маяковский. Еще издали вижу большую «русскую» ногу, шагающую через порог, и пару увесистых чемоданов, застрявших в дверях”.

Если американские власти не поняли этого ранее, то теперь им стало ясно, что нога принадлежала не художнику, а поэту. Портреты и интервью Владимира Маяковского, который “за последние десять лет был самым известным поэтом в Советской России” и чьи стихи “расходятся в новой России миллионными тиражами”, стали появляться во множестве газет, главным образом в коммунистической прессе. А читатели “Нью-Йорк таймс” могли узнать о нем и такую информацию:

Самый популярный поэт России, Маяковский, одновременно и самый богатый поэт – в той мере, в какой богатство позволительно на его родине <…> Его последняя книга принесла ему 10 тысяч долларов. Маяковский самый известный картежник в России. Он проигрывает в карты намного больше того, что зарабатывает, и живет на выигрыши.

В репортаже также сообщалось, что “пролетарский поэт предпочитает одеваться как денди и заказывает одежду у лучших портных Парижа” и что он “любит комфорт и роскошь и одновременно презирает их”. Несмотря на явные ошибки и преувеличения, стоит обратить внимание на то, что слава Маяковского-картежника распространилась далеко за пределами России; хотя нельзя забывать: его “богатства” исчислялись в рублях, а не в конвертируемой валюте и за границей почти ничего не стоили…

Маяковский провел несколько нашумевших выступлений в Нью-Йорке, а во время турне по восточным штатам посетил Кливленд, Детройт, Чикаго, Филадельфию и Питтсбург. Он читал стихи, рассказывал об СССР и делился впечатлениями о Соединенных Штатах. На его выступление в Central Opera House в Нью-Йорке пришло две тысячи человек.

Так же прост и велик, как сама Советская Россия! – сообщала еврейская коммунистическая газета “Фрейгайт”. – Гигантский рост, крепкие плечи, простенький пиджачок, коротко стриженная большая голова. <…> С напряженным вниманием выслушивала огромная аудитория стихи Маяковского в мастерском чтении самого автора.

“Каждое прочтенное стихотворение вызывало долго не смолкаемые рукоплескания” у “революционных рабочих Нью-Йорка”, но находились и такие, кто не разделял подобный энтузиазм. Один из критиков писал, что автор “Облака в штанах” растратил свой талант за последние семь лет, то есть за период после революции, что “муза поэта покинула его”.