Стажер диверсионной группы

Изнывая, я порой с завистью поглядывал на Бабочкина, который, кажется, орудовал киркой вообще без перерывов. Просто пер вперед, ритмично взмахивая инструментом и оставляя за собой полосу хорошо размягченных кочек. А мне уже через полчаса захотелось перекура. Понятно, что не в виде настоящего курения, от этой вредной привычки я избавился после переноса в прошлое, хотя в «той» жизни выкуривал по две-три пачки в день. А перекура в виде трудовой паузы. Страсть как мне приспичило рухнуть на землю в тенечке и поваляться минут… гм… пятнадцать! Кажется, что с предложением помочь я переборщил. У меня-то пузырьки газа внутри не лопаются! Я мог бы и подождать! Блядь, пот уже глаза заливает так, что шипит, а команды «шабаш!» не слышно… Так ведь можно и скопытиться прямо у всех на виду! Неудобно выйдет – сын их героического командира падает в обморок после получасовой работы лопатой!

Неожиданно рядом обнаружился Хосеб, трудолюбиво ковыряющийся в земле. Увидев меня, баск, удерживая на лопате срезанную кочку, широко улыбнулся и радостно сказал:

– Ола, амиго!

– Ола… – пропыхтел я, останавливаясь, выпрямляясь и буквально повисая на черенке. Ноги уже почти не держали.

Видимо, видок у меня соответствовал моему самочувствию, потому как Алькорта мигом бросил свой инструмент, подхватил меня и поволок на опушку, в тень.

– Eres blanco como un lienzo! Игорь, ты бледный совсем! Что с тобой? – тыкая мне в лицо горлышком фляги, испуганно спросил баск.

– У него три контузии было! – пояснил внезапно возникший рядом Валуев. – Я еще удивился, как он сюда дошел! А этот дурачок не придумал занятия лучше, чем махать лопатой на солнцепеке! Как будто рядом нет нескольких сотен здоровенных мужиков! Да куда ты ему флягой в нос тычешь? Дай сюда!

И Петя, отобрав у Алькорты фляжку, ловко сунул горлышко в мой рот и заставил сделать несколько больших глотков. Меня малость отпустило…

– Ну вот, вроде оклемался! Даже порозовел! – удовлетворенно сказал Валуев. – Ну, ты и напугал меня, пионер! Не хватало мне еще перед твоим отцом ответ держать: как это я его дитятко не уберег! Причем на хозработах! За каким хером ты сюда приперся?

– Вас искал!

– Ну вот, нашел! – улыбнулся Петя. – Легче тебе стало?

Баск помог мне принять сидячее положение, оперевшись спиной о ствол дерева. Я крякнул и жестом попросил еще воды. Хосеб с доброй братской улыбкой снял с пояса мою собственную флягу, жестом показав, что его уже пуста.

Через минуту я вполне пришел в себя, хотя легкая слабость все еще чувствовалась, поэтому вставать я не стал.

– А неплохо выходит! – оглядывая фронт работ, с удивлением сказал я. – Не ожидал, что за такое короткое время столько сделают! Тут, мне кажется, можно два-три самолета одновременно принимать!

– Да ладно! – усомнился Валуев, тоже оглядывая импровизированную ВПП. – Ты «туберкулезы» видел? У них размах крыла – сорок метров!

– Два «ТБ-3» здесь спокойно сядут в одну линию! – уверенно сказал Хосеб. – Я же пилот, мне лучше знать!

– Ну, раз пилот, то спорить дальше я не буду! – рассмеялся Валуев. – Кстати, я тоже малость притомился… И не мешало бы пожрать…

– Шабаш, шабаш!!! Обед, обед!!! – донеслось через секунду, словно кто-то подслушал Петино высказывание.

Ловко подхватив меня под белы рученьки, товарищи пошли к ближайшей столовой – просторному навесу из брезента и маскировочной сети. В тени навеса стояли длинные дощатые столы и лавки, а меню, как я и предполагал, оказалось весьма скудным – жиденький супчик всё из того же комбикорма да хлеба кусок. Причем непонятно, какого сорта – подозреваю, что в тесто подмешивали не только остатки всех имеющихся в наличии круп, но и сосновую кору (для здоровья!).

Впрочем, намахавшись лопатой и пережив обморок, супец я слопал в охотку. Еще б и добавки попросил, но здесь это было не принято, еды – в обрез. Ничего, скоро сядут «туберкулезы», подкинут не только боеприпасы и топливо, но и тушенку. Встав из-за стола с чувством легкого голода, как и рекомендуют диетологи, я прогулялся к ручейку, к мосткам, где разделся и присоединился к очередной команде, проводящей банно-прачечные мероприятия.

Хорошенько сполоснувшись, я простирнул комбез, гимнастерку, шаровары и белье. Развесил всё это сушиться на кустах и в мокрых синих труселях уселся на берегу, болтая в прохладной воде гудящими от усталости ногами.

– Игорь? – снова традиционный в этот сумасшедший день вопрос из-за спины.

Я вздрогнул. Голос мне был хорошо знаком – высокий и звонкий. Нежный.

– Марина? Ну, ничего себе!

Девушка стояла наверху, у тропинки, и смотрела на меня, словно не веря, что это я. Честно говоря, здешняя мода меня не впечатляла, а уж военная форма, которую носила Марина, точно была далека от элегантности. Но мужской взгляд так устроен, что замечает не внешнее, а скрытое. Ремень перетягивал узкую талию Маринки, а грудь весьма заметно растягивала гимнастерку…

Я быстро поднялся к девушке и обнял ее. Марина порывисто ответила и, лишь когда мои ручки шаловливые опустились гораздо ниже талии, сказала:

– Игорь, не балуйся!

– Буду!

– Люди увидят…