Стажер диверсионной группы

Это ведь мое появление здесь спасло подполковника Петра Дмитриевича Глеймана. Ведь в той, «реальной», истории прадед сгинул без вести еще в июле, а юный дед с тяжелой контузией остался на оккупированной территории и стал инвалидом в 18 лет.

А тут оба живы-здоровы! Ну, за тело деда я личную ответственность несу, хотя и чуть не угробил его несколько раз. А вот как прадед выжил? Что из моих «подвигов» на это повлияло? Ведь по-настоящему героических поступков я не совершил, Гудериана до сих пор не прибил, промежуточный патрон не изобрел, командирскую башенку на «Т-34» не приклепал. Просто дрался с фашистами, уменьшая поголовье их вонючего стада на родной земле. Но вот как-то пересеклись мировые линии прадеда и мои, сплелись неким образом, и река Хронос чуть-чуть поменяла русло. На какую-то встречу Глейман чуть-чуть опоздал, куда-то, наоборот, пришел чуть раньше, где-то пуля или осколок, предназначенные ему, пролетели через пустое место, а не через теплую человеческую плоть…

А теперь прадед во главе мощнейшей танковой группировки нависает над тылами группы Клейста. И если задуманная штабом фронта операция удастся, то никакого окружения Киевского выступа – крупнейшей катастрофы 1941 года – просто не будет!

Проводив глазами Петра Дмитриевича, я привычно закинул на плечо «АВС» и пошагал по указанной тропе. Заряд бодрости еще не покинул меня, мною владела жажда деятельности – хотелось побыстрее провернуть массу дел, поскорее собрать все здешние силы в кулак и вырваться из душащего окружения.

Глава 4

Что меня удивило по пути на будущий аэродром – через ту самую природную аномалию, настоящий зеленый туннель, тек хоть и тонкий, но постоянный поток красноармейцев.

– Эй, Игорь, погоди! – послышался сзади меня очередной знакомый голос. – Я с тобой!

Меня догнал капитан Бабочкин и пошагал рядом со мной, изредка поглядывая на небо.

– Ясно сегодня, – сказал я, – как бы кто летучий не объявился. С крестами!

– Будет для них большой сюрприз! Ты лучше туда погляди! – ухмыльнулся капитан, кивая в сторону зенитчиков, засевших на возвышенности у дальней кромки большой серо-черной проплешины, на которую мы как раз вышли.

Орудия укрывали высокие кусты и масксети, поднятые на шестах. Больше всего было 37-мм зенитных автоматов «61-К», но выглядывали и стволы в 76 и в 85 миллиметров «3-К» и «52-К» – эти орудия отличались лишь наличием дульных тормозов на тех, что покрупнее калибром. А поодаль, на опушке, разместилась батарея трофейных «ахт-ахт».

Место им подобрали грамотно – и от авиации отбиться помогут 88-миллиметровые «Флаки», и от танков, если те форсируют местную речушку и пробьются через заграждения.

А на будущем взлетно-посадочном поле вовсю шла работа – сотни красноармейцев, вооружившись лопатами и топорами, очищали старую гарь от кустов и деревцев, срезали бугры и закапывали ямы.

– Фронт работ! – хмыкнул Бабочкин.

Тут нам навстречу выбежал запаренный командир, в котором я с трудом узнал старшего лейтенанта Кудрявцева – настолько он изменился. Нет, не внешне – а как-то внутренне. Раньше он излучал угрюмый пессимизм, сильно усугубленный попаданием в плен к полицаям и избиением. А сейчас старлей буквально фонтанировал каким-то детским оптимизмом.

– Капитан Бабочкин? – Старлей снял фуражку. – Как там наши, как Матросов?

– Все нормально, Боря! – пропыхтел капитан, тоже снимая фуражку и утирая рукавом пот. – Жить будем! Очень, знаешь, снова пожить захотелось, раз уж прямо сейчас помирать не надо!

– И Игорь с тобой… Вы чего хотели, товарищи? – Старлей улыбнулся разбитыми губами.

– Товарищ подполковник направил нас к вам! Сказал, что здесь мои товарищи… – ответил я.

– А-а… Да! Товарищи сержанты здесь! Большой и маленький. Вон там, на дальнем конце полосу выравнивают…

– Только двое? – удивился я. – А где еще один? Тот, который маленький, он… гм… чернявый?

– Чернявый! – снова улыбнулся Кудрявцев. – С усами! Михаил, а ты чего пришел? Кого ищешь?

– Тебя, Боря! – сказал Бабочкин. – Хочу помочь!

– У тебя же запястье сломано! – удивился Кудрявцев. – Куда тебе?

– Так я могу и левой помахать! – весело ответил Бабочкин. И вдруг добавил шепотом: – Ну хоть кирку мне дай! А то невмоготу сидеть в сторонке, когда почти весь личный состав, свободный от дежурств и караулов, здесь собрался!

– Понимаю тебя, Михаил… – кивнул Кудрявцев. – Я сам будто газировки в Парке Горького хлебнул – внутри пузырики шипят, хаотично перемещаются и лопаются! Вон шанцевый инструмент – и вперед! Посты ВНОС работают, если что, дадут знать. Так что давайте.

– Есть!

И мы дали! Я выбрал себе лопату и стал бороться с кочками.

Что сказать? Скоро я захэкался, как хохлы говорят, – трудно это, бугры срезать да в ямы откидывать. Особенно после …дцатой кочки. Спину ломит, руки отваливаются… Но тренировка хорошая.