Стажерка в наказание, или Академия Безликих

Я доплелся до широкой, воистину королевской лестницы, задрал лицо и присвистнул. Особняк у Аверардуса был роскошным. Настоящий дворец, доставшийся ему в наследство от титулованной жены.

Никто точно не знал, от какой хвори она прибралась. Поговаривали, что даже похороны были закрытыми. Но в память о ней скорбящий муж возвел мраморную статую в реальный рост. Первое время изваяние стояло посреди главного двора академии. Увы, хулиганистые студенты начали рисовать на ней, царапать и прилеплять жвачки, а птицы справляли нужду. Аверардус перетащил памятник на свой двор, где тот подвергся последствиям непогоды и перепадам температуры и был перемещен в дом, заняв почетное место между двумя увитыми плющом колоннами, впереди стены с портретами прежних хозяев.

Жуткое, надо признать, зрелище. Склеп в главном коридоре дома.

– Варенька, все хорошо?

Никогда раньше не слышал столько заботы в голосе Аверардуса. Академия загибалась, но он и пальцем не пошевелил, чтобы что-то исправить. Давно пустил все на самотек и просто отрабатывал последние годы до пенсии, не переусердствуя.

– Ты прости меня, что отдал тебя этому дрянному магистру.

– Дрянному?

Обсуждая меня с другими преподавателями, Аверардус позволял себе менее оскорбительные высказывания. А тут не пытался даже понизить голос, зная, что тот самый дрянной магистр стоит за его спиной.

– Если бы я знал, чем обернется эта экскурсия… Ребята с курса сказали, вы много спорили.

– Возможно, – не стал отрицать я. – Но это исключительно моя вина. Я, скажем так, была предвзята к безликим. А магистр Рейнфрид спас меня, рискуя собственным здоровьем и жизнью.

– Весьма удивительно, – хмыкнул он, покосившись на мое тело, в глазах которого взрывалось возмущение.

– Ты мне не веришь?

– Что ты, Варенька! Верю! – Профессор раскрыл свои объятия, чтобы снова потискать меня, но я ловко проскочил через несколько ступенек.

– Вы хотели разогреть для меня ужин, папенька. – Прозвучало так, будто я с ним заигрываю. Аж не по себе стало. – Я так голодна, что зарубала бы целого кабанчика.

– Кабанчика, – задумчиво покивал он, с пыхтением разворачиваясь. – А вы, магистр, будьте здесь и помните, что в гостях.

Запрыгнувшая на перила кошка с важным видом посмотрела на меня, сверкая своими глазищами. Она явно чуяла подвох. Насквозь меня видела. И была готова вспороть когтями, чтобы вынуть чужую душу.

Аверардус ушел, а мое тело уперло руки в бока, потребовав ответа:

– Что еще за исключительно моя вина?! Я к безликим не предвзята. Я реально смотрю на вещи.

– Пойду догоню папуса, скажу ему, что во всем виноват магистр. Пусть он отправит его под суд, и мы уже никогда не вернем себе свои тела. Ты этого хочешь?

Насупилась. Уяснила, что профессору лучше не злиться на меня, а то укатит его доченька в ссылку.

– Перестань называть моего отца папусей, папулей, папенькой, папусом, – зафырчала она. – Папа. И никаких мимимишностей. Я же не принцесса, витающая в облачках.

Я глянул на подол платья и усмехнулся:

– Но ты не прочь розового цвета.

– Чтоб ты знал, розовый – символ доброты, силы, открыленности и любви…

– Ага, к самой себе. Давай показывай мне, где твоя комната.

– Но папа запретил мне бродить по дому.

– Я разрешаю. А я тут тоже хозяи-йка! – Я развернулся, задрал платье повыше и продолжил подъем. – Ты идешь? Или мне самому купать твое красивое и умное тельце в нежной, пышной пенке?

– Рискни! – пригрозила она моим грубым басом, каким я порой рявкал на шпану.

– И что ты мне сделаешь? – не удержался от смеха я.

– Я… Я… – растерялась златородная, перебирая моими мощными ногами по ступенькам. – Я перед всей академией поставлю под сомнение то, что ты мужик! Да, совершу каминг-аут от твоего лица. Знаешь, что это такое?

– Знаю-знаю, – ни на секунду не замешкался я. Зря она губу раскатала, что я испугаюсь. Меня трудно взять на понт, а на угрозы я не ведусь. – Чудный шанс быть своим среди девочек.

Златородная закатила глаза и, обойдя меня, уверенно двинулась по коридору.

– Привыкаешь к моему телу, – заметил я. – Правда же, оно крутое?

– Мешок с картошкой, – проворчало мое крутое тело, толкнув дверь комнаты.

Не успел я проследовать за ним, как в коридоре появился старушечий силуэт в длинной белой сорочке и чепце. Держа свечку в сухой руке, она сощурила окруженные глубокими морщинами глаза и прохрипела:

– Варюшка, ты вернулась, девочка.

Мое тело мгновенно юркнуло в темноту комнаты, прижалось спиной к стене и начало руками показывать, что его тут нет. Берегла наша златородная нервы своей бабули. Боялась, что ту удар хватит, если она вдруг узнает, что у ее внучки, которой на минуточку двадцать два, может быть личная жизнь, парни, а то и вжик-вжик по-взрослому!

– Ты с подружкой?

Я улыбнулся:

– Можно сказать и так.

– Не засиживайтесь допоздна, – зевнула бабуля, зашаркав пушистыми тапками по полу. – А то не заметите, как рассветет, пока будете секретничать о ма… апхчи!

– О мальчиках? – договорил я за нее.

Она платочком утерла нос и удивленно вскинула седые брови:

– О магии, Варюшка! Какие могут быть мальчики в твоем возрасте?!