Стажировка юной магини

Вечно отсутствовавшая Зюзя, как ни странно, пристроилась поблизости. Вскоре лес остался позади, и начались горы. Мой друг внимательно их просматривал и одновременно управлял общим полетом, но пока не находил ничего, напоминавшее вход в туннель. Ему снова мешали многочисленные заслоны, что теперь меня отнюдь не радовало. Мы все собрались на его палубе, и стоя у бортика, я смотрела вниз. Просто так смотрела, не надеясь разглядеть с такой высоты небольшой лаз в одном из горных склонов. Зато вид отсюда, с краю кортежа, был отличный. Мимо проплывали то сопки, покрытые буйной растительностью, то голые каменистые скалы. Солнце по-прежнему ярко светило, и расцвеченные им горы отражались в зеркально чистых озерах. Силона, поглощенная изучением собственного зеркальца, по сторонам не смотрела и природой не восхищалась. Необычное для нее состояние! И я думала лишь о том, под каким бы благовидным предлогом забрать опасный предмет из рук подруги. Владар сидел рядом, что мне очень мешало.

— Как ты познакомился с Дедом? — спросила у него Силона, не отрываясь от зеркальца.

— Представь комплекс старика, пережившего всех, кто был его моложе. И дочь отняли. С кем ему общаться? Все вокруг чужое, даже сама жизнь. Вот я и стал у него поверенным.

— Да уж, не позавидуешь такому долгожительству!

Подруга лишь ненадолго нахмурилась, но вскоре снова повеселела. Удивительно… Силона смотрелась в зеркало и улыбалась!

— Дай взглянуть, — попросила я. — Что-то в глаз попало…

Ах вот в чем дело — говорящее сказочное зеркальце. Владар склеил его из крохотных кусочков. Отражение то еще получалось! Зато милый вкрадчивый голосок беспрерывно нашептывал одну и ту жеслащавую скороговорку: "Ты на свете всех милее, всех румяней, и белее…" Вероятно, после несчастья, случившегося с ним в далеком прошлом, поумневшее стекло ублажало теперь не кого попало, а исключительно свою персональную владелицу. Ну наконец-то моя подруга заимела правильное зеркало!

Успокоившись, я отдала Силоне ее игрушку и села рядом с Андрисом.

— Жемчужные скалы ты нам не показывал.

— Они много дальше середины Пустого океана.

Понятно, значит, до них не добрались даже смелые знакомые молодого мага. Нам же надо было каким-то образом туда добрести. И не только туда.

— Представляю, как летят белые каменные птицы! — мечтательно произнесла Силона. — Наверное, красиво, да?

Владар только пожал плечами, и ответил Андрис:

— Они гордые и свободолюбивые. А насчет красоты… Не знаю. Как кому, думаю.

— И почему же они, такие независимые, согласились помогать Деду?

— Каменные люди их убивают. Отрывают от скал огромные глыбы и швыряют в них. Хотят занять все побережье. Да и птиц не любят. И вряд ли кого-нибудь любят. Друг с другом и то не ладят, живут поодаль поодиночке. Потому-то им и тесно в Каменном Мешке.

— Какой все-таки ушлый Бесцветный Император! — поморщилась подруга. — Даже с такими необщительными злобными существами сумел договориться, заставил их Кристалл охранять! И как ему все удается?

Я думала о том же. Кто только не служил прозрачному самодержцу — и Фавея, и хтоноры, и неудержимый дракон, и чудовища из Нижнего Подземелья, и каменные люди. Действительно странно, особенно если учесть, что все они явно превосходили его по силе магии.

— У исполинов имеется одна серьезная проблема, — пояснил Андрис. — Они сродни троллям и не могут двигаться при ярком свете. Их каменные тела оживают, лишь когда наступают сумерки. А у Феерии есть своя звезда, вроде нашего Солнца. И шпарит она о-ой как! Бесцветный пообещал великанам привести к ним туда черную дыру, которая якобы проглотит бессовестное светило. И, естественно, умолчал о том, что Оратуз, эта ненасытная прореха Вселенной, если уж припрется в те края, сожрет заодно и дикую планету вместе со всем ее населением.

Теперь я, кажется, поняла, откуда у императора-самозванца столько могущественных слуг. Наверняка он и остальным тоже что-то подобное наобещал. И верили ведь, вот что поражало!

Беседуя, мы уже довольно долго осматривали горы, заглядывая в каждую лощинку, и успели несколько раз облететь вокруг черного озера, постепенно к нему приближаясь. Такую тактику придумал Андрис после того как дальнее обследование ничего не дало. Однако поиски затягивались, а туннеля все не было.

"Что-то Зюзя опять куда-то запропастилась", — подумала я.

И тут она появилась, но не одна.

— Кьяк!

— Му-у!

— Клюх!

Ох, нет, только не это!

— Зюзя, ты что?! — заорала я, забыв что выпь меня не понимает. — Улетай скорее, спасайся!

На нас посыпался ворох черно-бурых и золотых перьев, и огромный беркут тяжело плюхнулся на соседнюю горную вершину. А выпь безмятежно спланировала Андрису на плечо. Несколько минут они радостно переговаривались. Свист ветра заглушал голоса, но по оживленному поведению своенравной птицы было видно как она довольна — нашелся-таки человек, который ее понимал. Мне стало ужасно обидно: все же это моя Зюзя!

Ну почему так? Кому-то все — и чудесное зрение, и следы мыслей, и птичий язык. А кому-то ничего…