Стебалово

- Да... - Серафим безнадежно опустил голову. - Эммануэль тебя растлила.

Действительно, даже ему, видавшему виды убийце, не могло прийти в голову, сколько пошлости и порока может содержаться в незатейливых, на первый взгляд, фразах. Да и кто, кроме любовника Эммануэль, придумал бы в качестве наказания посадить преступницу на худой конец?

- Антуан, ты большой оригинал, - похвалил убийца.

- И все-таки... - Пацан перестал гоготать

и с грустью посмотрел на голые белые стены дворца. - Сдается мне, Эммануэль будет разочарована.

- Будет она разочарована или не будет, мне до балды, - сказал Серафим, оглядев результаты титанического труда. - Чего добивалась, то и получила. Мир так устроен, малыш: каждый получает по заслугам.

- Каждой харе по паре? - вновь захохотал Антуан.

Серафим устало вздохнул:

- Типа того... Ну вот, осталось лишь дождаться твою бабу и обсудить детали.

- Вандалы! Изверги! Аллигаторы!!! - воскликнула потрясенная Эммануэль, едва переступила порог родного жилища.

Устав от мирских дел, она чаяла лишь упасть на ложе парадной опочивальни и забыться в объятиях Антуана. Не тут-то было! Во дворце ее ждали голые белые стены с аляповатыми картинами современных американцев, жалкая офисная мебель, натяжные потолки и... дюжина растерянных лакеев. Вовремя подоспев к началу работы, персонал дворца достойно встретил хозяйку, однако, подобно ей, ни черта не мог понять, что же, собственно, стряслось.

Эммануэль полетела из зала в зал с проворностью пчелки, оказавшейся в чужом улье, и заорала:

- Дикари! Митюхи! Кто до этого только додумался?! Гдемой голубой плафон?! Где зеркала?! Где Антуан?! - Иногда она натыкалась на того или иного лакея, припирала его к голой стене и бомбила серией безответных восклицаний: - А ты чего мне тут колбасишься, Гаврик?!! Отвечай, кто это сделал?! Фаршем все у меня будете! Яйца сварю!! Хрен в маринаде!!! Я спрашиваю: кто срисовал мои розовые пилястры?! Золотые подсвечники?! Где мой оральный портрет?!! Кто поимел моих кобелей?!! А?!!!

Кобелями Эммануэль ласково именовала сто сорок четыре члена семьи, мраморные бюсты которых исчезли из Второй гостиной. Оставив в покое одного лакея, она с глазами, полными неудовлетворенного гнева, бежала дальше и натыкалась на другого слугу:

- Плебеи!!! В этой стране невозможно работать! Ничего святого!!! Вандалы!!! Думаете, я для того приехала в этот занюханный городишко, чтобы надо мной потешались, как над чучелом африканским?!! Ошибаетесь, канальи!!! Вот вам!!! - Эммануэль покрутила перед носом перепуганного лакея черным средним пальцем. - Я приехала деньги зарабатывать, понимаете?! Ты фильтруешь, чё те базарят или нет?!

- Да, Эммануэль, - ответил бедный лакей.

- Ну а чё ты мне тут?!

- Чё я вам тут? - не понял тот.

- Да вот, ты мне чё тут?!! - не унималась барыня.

- Я вам тут ничё, - покрутил головой молодой человек.

- А я те чё?!

- Ничё.

- Тогда чё?... - Эммануэль на секунду потеряла нить разговора. - Чё за фигня? Я тут чё?

- Вы тут деньги зарабатываете, -- напомнил парень.

- А ты чё?

- И я.

- О! - озарило хозяйку. - Мы деньги зарабатываем или в водевиле танцуем?!! - по-новой заорала она.

- Деньги, - безупречно ответил лакей, - зарабатываем.

- Ну, и не бзди тут мне!

Лишь сейчас Эммануэль заметила в своей руке неприкуренный косяк марихуаны: выходя из "линкольна", она собиралась малеха попыхтеть, однако в свете последовавших событий совсем забыла о пионерке в черной папиросной бумаге.

- Огня мне! - скомандовала Эммануэль. - Огня!

Лакей оперативно щелкнул зажигалкой.

- А... - Сделав всего одну тягу, Эммануэль потерянно оглянулась. - А где мои шпалеры?!

Парню показалось, что хозяйка вот-вот упадет в обморок.

- Где шпалеры, позвольте узнать? - тихо повторила Эммануэль, но в обморок не упала. - Где консоли? Где кресла? Где Антуан, на худой конец?

- Антуан в парадной опочивальне, - подсказал лакей.

- А консоли? - тупо переспросила она и, не дожидаясь ответа, бегом устремилась в спальню.

...Свежевыкрашенная дверь в парадную опочивальню с грохотом распахнулась. На пороге стояла черная дама с косяком в руке и густым слоем белой краски на ноге, коей она, будучи вне себя, вмазала только что по двери.

- Ну здравствуй еще раз, чернушка, -- ехидно улыбнулся Серафим.

- Привет, Эммануэль, -- поздоровался Антуан.

Не то от травы, не то от открывшегося зрелища, в горле Эммануэль пересохло. Она не смогла вымолвить ни слова. Представьте себе сцену: возвращается домой усталая, немолодая, но невероятно ревнивая женщина и застает любовника под сенью собственного алькова (кровать - единственный предмет старины, который, уступая просьбам Антуана, банда Серафима пощадила в ходе евроремонта) в обществе сексапильного уголовника. И хотя оба вроде бы одеты - не придерешься, - играют в карты, все ж сердце Эммануэль екнуло. Она не знала прошлого Серафима, но зато прекрасно представляла себе настоящее смазливого Антуана и те задние его обстоятельства, о которых женщины судачат неохотно, поэтому и вообразила, черт знает что, прилипнув к покрашенной двери и застыв на пороге наподобие черно-белого африканского истукана.