Стечение обстоятельств

‒ Вам никто не давал права оскорблять мою дочь! ‒ Вера злится, вступая в полемику с Глебом. ‒ Что было, то было. Ошибок не исправить. Олег попросил прощения у Арины. Оступился, поступил неверно, опрометчиво. Измену вполне можно простить. Не вижу ничего страшного.

‒ На месте вашего мужа, я бы задумался над сказанными только что словами.

‒ Моё мнение он знает.

‒ И вы ещё его жена? ‒ удивляется Глеб.

А я удивлена не меньше, потому что все его слова про лёгкость выбора и полном отсутствии обременения в виде отношений, кажутся нелепыми в этом неожиданном возмущении.

‒ Как видите.

‒ И это странно…

И пока между присутствующими продолжается напряжённая беседа, я тихо покидаю помещение, юркнув в боковую дверь. Свет приглушён, играет медленная музыка, а пары кружатся передо мной, практически сбивая с ног. Мне нужно пару минут, чтобы сосредоточиться на гостях и празднике.

‒ Красавица, потанцуем? ‒ мне протягивают ладонь.

Чёрт, и как Евдокимов так быстро слился с разговора и нашёл меня? Видимо, папа наказал сынуле сделать всё, чтобы каждый на празднике поверил в искренность вновь вспыхнувших чувств.

‒ Клешни убрал. ‒ Рука резко отлетает в сторону, а знакомый голос обдаёт хриплыми нотками. ‒ Она уже приглашена.

Глава 26

Глеб

‒ Танцуй, Арина, ‒ цежу сквозь зубы, ‒ двигайся.

Сжимаю податливое тело, соприкасаясь с оголённой кожей спины. Раздражает открытое платье на ней, и сальные похотливые взгляды экс-женишка, который наблюдает за нашим танцем. Моя. И лишь мысль, что чьи-то руки ласкают это тело ‒ бесят. Возбуждение такое, что взорваться готов. Затолкать бы её в какую-нибудь комнату и оттрахать, чтобы услышать привычный шёпот и едва различимое «я твоя», которое всё же неоднократно вырывалось из прекрасного ротика, когда она кончала.

Не нажрался. Отведённого времени недостаточно, чтобы охладеть к Котёнку и со спокойным сердцем толкнуть её в объятия другого. Напротив, всё болезненнее жжёт где-то в районе солнечного сплетения, когда я представляю, как Арина выгибается в объятиях другого.

Задумавшись, упускаю момент, когда девчонка почти вырывается, но, вовремя среагировав, прижимаю настолько плотно, что чувствую набухшие соски сквозь два слоя ткани. Какого хрена? Она ещё и без лифчика?

‒ Пусти. Я не хочу с тобой танцевать. И касаться не хочу.

‒ Будешь дёргаться, привлечёшь к нашей паре ненужное внимание. Веди себя прилично, Котёнок.

‒ Оу, с каких пор Глеб Романович стал заботиться о том, что подумают окружающие?

‒ С данной секунды. Не будем устраивать разборки на глазах у изумлённой публики.

‒ Плевать. Пусти. ‒ Сжимаю ещё крепче ‒ до боли, до отметин, которые останутся от моих пальцев. ‒ Мне больно, Глеб.

‒ Сама напросилась. Не дёргайся. Или, ты всё же хотела, чтобы сейчас тебя лапал Евдокимов? ‒ Вскидывает взгляд. Скорее обречённый, чем злой. ‒ А ты у нас тоже не святая, да? Как оказалось, и жених у тебя имеется. Забыла сказать раньше?

‒ Всё честно, ‒ выплёвывает, ‒ у тебя невесты, у меня жених. Будем считать, что предыдущие две недели были, своего рода, развлечением перед началом семейной жизни. Кажется, мы удовлетворили друг друга. Не так ли?

‒ Так ты развлекалась? А может, училась?

‒ Именно! ‒ вспыхивает Арина, искривляя губы в надменной усмешке. ‒ И с удовольствием применю полученные знания на практике. Не с тобой.

‒ Ну да, сосёшь ты теперь отменно. Смотри, членом жениха не подавись.

‒ Буду дышать носом. Так ты советовал?

Как же она меня бесит. Задыхаюсь ‒ от бешенства, от возбуждения, от злости, от тревоги. Может вытворить всё, что угодно. Обиженная женщина способна на всё. И даже больше. Такого наворотит, что двумя семьями не разрулим. Её показная скромность и покладистость лишь ширма, за которой скрывается чёртова фурия.

‒ Так.

‒ Вот видишь ‒ я хорошая ученица. Всё помню. Мой муж будет доволен.

‒ А моя жена? Как думаешь, Котёнок, останется довольна? ‒ Включаюсь в игру, провоцируя мелкую.

‒ Если ей нравится грубость и грязные словечки ‒ да. Советую выбрать Альбину, у неё опыта побольше твоего будет. Многому научишься, ‒ фыркает и делает повторную попытку отстраниться.

Что за гонор? Котёнок играет на моих нервах, как на струнном инструменте. Профессионально, точно, знает, куда надавить. У меня от злости пар из ушей валит, и кровь несётся по венам, подобно раскалённой лаве.

‒ Я выбирать не намерен.

‒ Ах да, совсем забыла, ты же у нас предпочитаешь разнообразие ‒ сегодня одна, завтра другая. Жаль, в нашей стране запрещено многожёнство, иначе заимел бы гарем.

‒ А представь, ‒ шепчу ей на ухо, ‒ ты была бы одной из моих жён.

‒ Если бы я была твоей женой, подсыпала бы яд в твой чай.

‒ Если бы я был твоим мужем, я бы этот чай выпил.

Хрупкое тело дрожит под моей ладонью, а пальцы сгребают в захвате ткань пиджака. Арина сопит, уткнувшись носом в мою грудь. Молчит, но лучше бы кидалась язвительными комментариями. Молчание ‒ хуже для меня.

‒ Пусти меня… пожалуйста, ‒ скулит.

‒ Музыка не закончилась.

‒ Это инструментальная композиция. Длится больше десяти минут. Я хочу на воздух, подальше от тебя.

‒ Или поближе к жениху?