Стеклянная карта

– Всю картину сразу трудно увидеть, – пояснила старая женщина. – Должно быть, непосредственно после Разделения можно было различить границы эпох: одна улица – в таком-то столетии, следующая – в другом… Теперь, через девяносто с лишним лет, все утряслось. Например, в Тройственных эпохах три эры слились в одну. Уже и не разберешь, какое здание явилось из прошлого, какое из будущего. Животные минувших времен кормятся рядом с более поздними видами… Вот такая там теперь жизнь: единая эпоха, соткавшаяся из трех!

София с напряженным вниманием подалась вперед.

– Не расскажете про зверей? Я слышала, они очень странные!

– Там вправду водятся удивительные создания, – кивнула старушка. – Однако в Пустошах тебе следует очень осторожно употреблять такие слова, как «твари» или «животные».

– Вот как! Почему?

– Это из-за Знака лозы и Знака железа. – Бабуля Перл вслушалась в молчание Софии. – Слышала ты о таких?

– Читала… – Софии пришло на ум мимолетное упоминание в дядином атласе. – Правда, не особенно поняла. Что это такое?

Старая женщина поудобнее устроилась в кресле.

– Что ж, неудивительно. Люди говорить об этом не любят. Особенно жители Пустошей. Однако невозможно понять эту страну, не учитывая Знаки. Они существовали всегда… то есть со времени Разделения – наверняка, но лишь позже возник жестокий способ их наблюдения. Хочешь послушать, с чего все это началось?

– Еще как хочу!

– Эта история была изложена в стихах Ван Моорингом, уроженцем Пустошей, который стал моряком…

И Бабуля запела. Песня была медленной и печальной. Голос старой женщины тонкой нитью вился над палубой…

У крепких кованых ворот
Толпился страждущий народ:
Вдали дворец – богат, хорош,
Да мимо стражи не пройдешь.

В садах сверкали купола

И окна ясного стекла…
Но люд не мог наверняка
Увидеть большего – пока
Тот человек из дальних чащ,
В широкий завернувшись плащ,
Не подошел, впустить моля:
«Я кровный родич короля!»

Его в тычки погнали вон.

Упал на плечи капюшон.
Рванулся он из цепких рук
И над землею взвился вдруг!

Крыл изумрудных разворот

Всем доказал, что он не врет.
Прозрачней, чем у стрекозы,
Они явили Знак лозы.

Но стража виснет на ногах

И летуна ввергает в прах.
Немилосердная земля
Ломает гордость короля!

Железный Знак, сомненьям чужд,

Не снизойдет до наших нужд,
Но сам воспримет кару, чтоб
Покрепче морщил медный лоб!

Голос затих, но перед умственным взором Софии продолжали плавать яркие образы, навеянные песней.

– Медный лоб… – наконец выговорила она. – Что это значит?

Бабуля Перл наклонила голову.

– Милый, – сказала она, – почему бы тебе не рассказать ей о Знаке железа?

София глянула поверх спинки ее кресла и, к своему удивлению, обнаружила там Тео, который незаметно появился из темноты. Судя по всему, он слышал их разговор. София же успела забыть и о морской болезни, и о том, что была на него сердита.

Помедлив немного, Тео подошел к ним и сел рядом.

– Для Знака железа, – тихо промолвил он, – достаточно любой кости, выполненной из металла. Чаще всего это чей-нибудь зуб. Такие зубы прочны и остроконечны, они предназначены рвать…

– Так они тому человеку зубами крылья порвали? – поежилась невольно София.

– Они охраняли ворота. Они выполняют лишь то, что от них требуется.

– Все верно, – кивнула Бабуля Перл. – Стражники так и говорили, отстаивая свою правоту: мы охраняли ворота. Им, мол, неоткуда было знать, что перед ними – королевский племянник, который вернулся в Нохтланд после нескольких лет, проведенных на северной границе. Тем не менее король заявил, что Знак лозы должен был послужить необходимым и достаточным доказательством их родства.

– А что дальше было с этим племянником? – спросила ее София.

– Стражники в клочья изорвали ему крылья, но со временем те отросли заново, подобно новой листве.

– Зато стражников, – добавил Тео, – приговорили к смерти.

Бабуля Перл повернулась к нему: