Стеклянная клетка

— Ладно, скажешь небось, когда хватит, — проворчал он, снял шланг с крюка и включил счетчик.

— Can’t you offer me a good hotel?[3] — спросил «ситроен».

— Отель? — это заправщик понял. — Погоди-ка чуток.

Он выключил счетчик и пошел в контору. Обернувшись, сказал:

— Момент!

В конторе молодая блондинка, сидя за столом, проверяла счета. У нее было красивое, с решительными чертами лицо, волосы заколоты узлом; коричневая от загара кожа казалась еще темнее под голубоватым светом люминесцентной лампы, оттеняя светло-серые глаза. Она раздраженно подняла голову от лежавших перед нею бумаг.

— Что там еще?

— Какой-то англичанин, — сказал заправщик. — Ему комнату нужно.

Через стеклянную стенку конторы женщина взглянула на номер «ситроена».

— Бельгиец.

— И правда, — сказал заправщик. — Все едино. Он по-английски шпарит.

— Останься! — коротко приказала женщина и встала.

Широкие плечи и узкие бедра придавали бы ей мальчишеский вид, если бы не мягкая линия красивой груди. Женщине было, вероятно, лет тридцать. Заправщик сел на ее место, взял карандаш.

Бельгиец с любезной улыбкой поклонился.

— Good evening, madam! Would you be so kind, please, and offer me a hotel?[4]

— «Супер»? — спросила женщина.

— Yes, madam, thirty liters[5], — повторил бельгиец.

Она включила счетчик, взяла шланг, вставила наконечник в заправочное отверстие. Спросила:

— Sprechen Sie deutsch?[6]

— Ah, deutsch! — У бельгийца загорелись глаза. — Aber ja! Also… können Sie mir nicht ein gutes Hotel empfehlen?[7]

— Ja, natürlich, ich kann, — сказала женщина. Произношение у нее было скверное, но по-немецки она говорила легко, без стеснения. — Hotel «Omega». Wissen Sie, wo es ist?[8]

— Leider nicht[9].

— Ну так слушай, папаша. Haben Sie eine Mappe? Карта? Ich werde es Ihnen zeigen[10].

Бельгиец сунулся в окно шоферской дверцы, из ящика для перчаток достал карту. Разложил ее на капоте машины. Женщина выключила счетчик, повесила на место шланг и склонилась над картой.

— Wir sind hier[11], — ткнула она в карту пальцем. — Поедешь вот сюда, тут свернешь направо, rechts, дальше вот так, тут будет объезд, da ist eine Bauerei, да нет же, здесь, а не там — da, там одностороннее движение, одностороннее…

— Од-носто… — попытался выговорить бельгиец.

— Не мучайся, — оборвала его женщина. — Sie müssen an diese Gasse fahren… so… und hier ist es. Hotel «Omega». Dann sollen Sie suchen Herr Gimesi. Gi-me-si, — повторила она по слогам. — Der Hauptportier[12].

— Gimesi… jawohl![13] — обрадовался бельгиец. Он вынул блокнот и записал фамилию.

— Дашь ему, папаша, пять штук сотенных, — продолжала женщина. — Geben Sie ihm fünfhundert Forint, und sagen Sie, dass Sie kommen von Zsuzsa von Tankstelle. Zsuzsa von Tankstelle. Haben Sie verstanden?[14]

— Ja, danke vielmals. Zsuzsa von Tankstelle[15].

Бельгиец записал и это. На чай дал пятьдесят форинтов.

Женщина вернулась в контору. Ее коллега, опершись лбом на кулаки, нахохлясь сидел над цифрами.

— Ну, что у тебя? — спросила женщина. — Как дела?

— Да никак, — проворчал заправщик. — Вот здесь почему-то не сходится…

— Ладно, оставь! — прервала она нетерпеливо. — Я уж сама.

Заправщик освободил ее место, она села и подняла телефонную трубку.

— Слушаю вас. Гостиница «Омега», — донеслось с другого конца провода.

— Гимеши?

— Да.

— Привет, это Жужа. Две с половиной у тебя в кармане. Я направила к тебе одного бельгийца.

— Нет у меня комнаты, — сказал Гимеши.

— А уж это не моя печаль, — отозвалась Жужа без всякого удивления или раздражения. — Нет, так будет!

— Да не могу я! Что вы там воображаете себе?! В разгар сезона! Кто я вам, в самом деле!

Лицо Жужи оставалось все таким же бесстрастным и неумолимым.

— Экое ты дрянцо, Дюрика… ну да я спорить с тобой не собираюсь. Этот тип сейчас будет у вас и получит комнату. Все.

— Но пойми, я не могу, — сопротивлялся Гимеши. — Не могу я из-за каких-то двухсот пятидесяти рисковать…

— Не из-за двухсот пятидесяти, старина, а из-за всего прочего тоже. И ты уж лучше не выступай. Дашь ему комнату, а другие двести пятьдесят отложишь в сторонку… У меня все! Приветик!

Старший портье помолчал, потом злобно крикнул в трубку: «Привет!»

Аппарат щелкнул.

Заправщик засмеялся:

— Экий умник!

Жужа уже вернулась к счетам и только бросила вскользь:

— Н-ну, на мой взгляд, за альфонса он еще сойдет, но за умника — нет.

Заправщик льстиво согласился:

— Это я знаю. Тебе ведь умники ни к чему. У тебя не попрыгаешь, верно?

К бетонной площадке подкатила еще одна машина.

— Что-то ты расфилософствовался нынче, — проронила Жужа, даже не подняв глаз от счетов. — Ступай!

Заправщик промолчал, вышел к машине. Жужа включила транзистор. «Strangers in the night…»[16] — пел мужской голос. Жужа послушала немного, насвистывая в такт, затем опять занялась подсчетами. «Something in your eyes…»[17] — пел голос. «Четыре, четырнадцать, восемнадцать, двадцать семь, разделить на три, получится девять…» «Something in my heart…»[18] — томилось радио. Жужа проверяла баллоны с маслом. Вернулся заправщик.