Стеклянная Крепость (ЛП)

Кэшел присел на корточки рядом с телом, прикидывая, как лучше его поднять. Оно затвердело с тех пор, как она умерла, что облегчило бы его переноску. Однако хорошо, что повозка была открытой, потому, что с ее вот так раскинутыми руками ему пришлось бы что-нибудь сломать, чтобы втащить ее внутрь через обычные маленькие дверцы кареты.

— Как мне с ней поступить, Мастер Черворан? — спросил он, оглядываясь через плечо.

Если бы до этого дошло, то сломать пришлось бы боковую панель кареты. Женщина не возражала бы, и то, что природа собиралась вскоре сделать с ее телом, было намного хуже, но Кэшел все равно сломал бы боковую панель.

— Вынеси ее наружу и положи на землю, — ответил Черворан. — Присутствие такого количества смертей помогает моей работе, но мне нужно больше места.

Кэшел взглянул на Теноктрис; она чуть приподняла подбородок в знак согласия. Ее лицо было напряженным, и оно было бы сердитым, если бы она позволила ему обрести, хоть какое-то выражение.

— Хорошо, — ответил Кэшел, просовывая руки под плечи и бедра трупа и приподнимая его. Мертвая женщина не была тяжелой, но она прилипла к тому, что впиталось в камень. Ему пришлось осторожно покачивать ее взад-вперед, чтобы он мог взять ее на руки, не порвав ей кожу. Он встал, повернулся и положил ее на землю чуть в стороне от дуги, по которой открывались двери.

В пещере Кэшела не беспокоило, что все тела были раздеты перед тем, как их туда бросили. Однако солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы освещать маленькую площадку у входа, и женщина выглядела по-другому. Кэшел почувствовал себя тираном, когда так обращался с ней, несмотря на то, что она была мертва.

Он пожал плечами, но выражение его лица не изменилось. Что ж, это должно было случиться.

Илна прошла мимо и захлопнула двери. У нее не возникло никаких трудностей с перемещением тяжелых створок, хотя отчасти это было связано просто с умением использовать свой вес. И все же она была сильнее, чем могло бы предположить большинство людей.

Черворан проследил за ней своим тусклым взглядом. — Не было никакой причины закрывать пещеру, — сказал он.

— Я предпочла закрыть ее, — отрезала Илна. — Точно так же, как я решила вытащить вас из погребального костра. Можете называть это моей прихотью, если хотите.

Черворан еще мгновение смотрел на нее, затем наклонился и открыл свой дубовый ящичек. На его лице было не больше выражения, чем у карпа, втягивающего воздух с поверхности пруда в разгар лета.

Кэшел ухмыльнулся. В Илне было много такого, о чем большинство людей, и не догадалось бы. Она не сказала: «Теноктрис — прекрасная леди, а не крестьянка, как я и мой брат, поэтому ее  беспокоит запах». Это могло бы смутить Теноктрис, а Илна все равно была не из тех, кто перекладывает то, что она сделала, на кого-то другого.

Кэшел гордился тем, что у него такая сестра. Она чувствовала то же самое по отношению к нему, и от этого было еще лучше.

Черворан надел топазовую корону, затем достал из своего чемоданчика другие вещи. Он еще не начал произносить заклинание, но Кэшел почувствовал, как у него по коже побежали мурашки, как это всегда бывало с волшебниками. В конце концов, это было то, ради чего они сюда пришли.

Кэшел посмотрел на своих друзей: Илну и Теноктрис, а также на Чалкуса, который прижался спиной к скале, чтобы он мог смотреть во все стороны, не беспокоясь о том, что кто-то подкрадывается к нему сзади.

Матрос одарил Кэшела улыбкой в ответ, но он был напряжен, и ошибки быть не могло. Чалкус, в общем-то, не боялся волшебства, но он нервничал, потому что знал, что его меч и кинжал бесполезны против него.

Кэшел проверил, есть ли у него свободное место, затем начал описывать посохом серию медленных кругов сначала перед собой, а затем над головой. Вокруг этого места было много энергии. Наконечники на концах древка из орехового дерева мерцали искрами голубого волшебного света.

Кэшел улыбнулся в движении. Этот посох много раз спасал его и тех, за кем он присматривал; и в ряде случаев он сталкивался лицом к лицу с волшебниками.

Илна наблюдала, как Черворан достал нож из своего ящика и повернулся к ней. Она знала, что это был атаме — магический ритуальный нож, инструмент волшебника, используемый для произнесения заклинаний. Изогнутые символы, вырезанные на лезвии, были словами, написанными тем, что образованные люди вроде Гаррика называли старым письмом. Илна могла распознать в них узоры, хотя читать их она умела не лучше, чем новый шрифт, которым сегодня пишут люди.

Может, это и был инструмент волшебника, но этот атаме был и настоящим ножом. Рукоять и лезвие были выкованы из цельного куска железа, а двойные края были неровно острыми.

— Ты, Илна, — сказал Черворан. Он шагнул к ней, поднимая атаме. — Мне нужна прядь твоих волос для амулета, который будет управлять моим двойником.

Чалкус выхватил свой меч и держал его прямо. Острие не коснулось правого глаза Черворана, но оно пронзило бы мозг волшебника, если бы он сделал еще один шаг вперед.