Стеклянная мадонна

Подняв свечу над головой, она медленно поднялась по лестнице. Наверху укрепила свечу в специальной нише, оглядела свободный конец веревки и, как во сне, накинула ее себе на шею и завязала тугой узел. Потом она шагнула к обвязанному веревкой мешку, лежавшему на краю платформы. Несильный толчок ногой – и мешок сдвинулся с места. Петля на шее натянулась. Раздался дикий крик. В глазах у нее потемнело, и она провалилась в пустоту.

Выходя из коровника, где только что отелилась корова, Вилли увидел, что дверь амбара приоткрыта, и в изумлении замер. Он недавно побывал в амбаре. Не такой он дурень, чтобы в такой холод не прикрыть за собой дверь, тем более в амбар с зерном. Как она открылась в безветренную погоду? Он уже собрался было исправить непорядок, когда заметил наверху свет, а подняв глаза, увидел Аннабеллу. Надев себе на шею петлю, она собиралась столкнуть с платформы вниз тяжелый мешок с зерном. Он издал предостерегающий крик, подбежал к телеге, запрыгнул на нее и получил мешком по голове. С трудом удержавшись на ногах, он завопил:

– Аннабелла!!! Господи! Мануэль! Кто-нибудь, на помощь! Помогите!

Мануэль только-только встал и как раз натягивал штаны, когда до него донесся крик Вилли. На расстоянии он был еле слышен, но Мануэль все равно метнулся к двери: в этот предрассветный час редко звучали какие-либо звуки, кроме тех, что издает скотина. Он бросился на крик.

Поняв, что происходит в амбаре, он так отчаянно вскрикнул, что эхо еще не стихло, когда он взлетел на платформу. Обхватив Аннабеллу обеими руками, он оттащил ее от края платформы и сорвал у нее с шеи петлю. В следующее мгновение снизу послышался шум – это Вилли, увлекаемый тяжестью мешка, рухнул на телегу.

– Аннабелла, Аннабелла! – Мануэль стоял рядом с ней на коленях, приподнимая ее безжизненную голову. – Ради Бога, Аннабелла, не надо!.. Боже всемогущий!

Вилли, заползший на платформу, с трудом выдавил:

– Что с ней?..

Мануэль, не глядя на него, приложил ухо к ее груди. Потом, не отрываясь, он ответил:

– Едва дышит.

– Хвала Создателю! Ей повезло, еще бы секунда – и…

– Давай спустим ее вниз. Она вся холодная… – Он едва не сказал «как труп». – Берись за ноги.

Вилли подхватил Аннабеллу за ноги, и они вдвоем спустили ее вниз, после чего отнесли в дом. Мануэль нес ее на руках, Вилли поддерживал голову. Оставив ее на полу у камина, Вилли бросился к двери, вопя что было сил:

– Мама! Иди сюда, ты нам нужна! Аннабелла пришла в чувство через полчаса. Она по-прежнему не размыкала век и воображала, что оказалась на том свете, где Мануэль объясняет Богу, что к чему.

– Теперь вы знаете ее подлинную историю, – говорил Мануэль. – Ее настоящее имя – Аннабелла Легрендж. Ее растили как леди, в удобстве и довольстве, а потом все перевернулось вверх тормашками: она оказалась среди помоев, оставалась в ночлежке! Она пошла со мной, потому что ей некуда было деваться: никто не хотел ее знать, кроме той, кого она до поры до времени считала своей родной матерью, но и та не выдержала и сошла с ума. У Скилленов мне иногда казалось, что она тоже свихнется. Когда мы попали к вам, то решили, что очутились в раю. Это и был бы сущий рай, если бы не эта… Она была ее нянькой, но ее уволили за то, что она назвала девочку выродком. Она мыкалась без рекомендаций, поэтому затаила на бедняжку злобу. Но ей было мало этого, она сама хвасталась, что терзала ее, грозя разоблачить как отродье содержательницы борделя.

– А кто же она еще?! Дочь шлюхи – она и есть дочь шлюхи! – Бетти ощетинилась. По щекам ее бежали слезы. – Что вы знаете? Разве вам понять, что это значит – быть уволенной без рекомендаций? И это еще не все! Всего вам никогда не узнать… Можете меня осуждать, но если бы ты, – она указала на Мануэля, – со мной не заигрывал, она бы не зашла так далеко.

– Прости меня, Господи, за мою глупость, но я заигрывал с тобой по одной-единственной причине: чтобы ты держала язык за зубами, чтобы оставила ее в покое. Когда я напьюсь, то… – Теперь Мануэль смотрел на Вилли. – Вот что я тебе скажу: я не лучше тебя знаю, как оказался на Новый год в фургоне. Должен еще кое в чем сознаться, уж не серчайте, хозяйка… В общем, когда я сильно нагружусь, то толку от меня как от мужчины никакого, уж это я точно знаю, так что в фургоне между Нами ничего не было и быть не могло.

Мужчины деликатно отвернулись, однако миссис Фэрбейрн нисколько не смутилась. Она завладела ситуацией, сказав:

– Ладно, хватит объяснений. И давайте потише: кажется, она приходит в себя. Отнесем-ка ее в кровать.

Но Мануэль имел на сей счет особое суждение.

– Если вы не возражаете, хозяйка, я бы отнес ее к себе в дом. Нам и прежде приходилось делить кров, и из этого не вышло ничего дурного. Чтобы вы не сомневались, скажу, что у Скилленов я спал на полу в кухне, так что мне вполне можно доверить уход за ней. Главное, чтобы вы не возражали, хозяюшка.