Стеклянное проклятие

Опасность отступила. Пророчество не исполнилось. И Йатиме понадобилось довольно много времени, чтобы осознать значение этого момента. Но когда она во всем разобралась, то была глубоко потрясена. Оказывается, ничего не бывает предопределенным окончательно. Время – не застывший монолит, и будущее постоянно меняется. Поэтому нужно учиться распознавать знаки свыше и действовать. Нельзя просто сидеть и ждать, пока что-нибудь случится. И никогда еще справедливость этой мысли она не ощущала так глубоко, как тогда, когда птицей парила в небе.

Йатиме подняла голову и взглянула на Оскара и Шарлотту. Они были счастливы, и она это чувствовала. Им придется преодолеть еще много препятствий, но их будущее освещает счастливая звезда.

– Осторожно! Держитесь крепко, мы идем на посадку! – прогремел голос исследователя.

Последовал толчок – корабль опустился на землю, а на плечо Йатиме опустилась рука отца. Высокий молчаливый мужчина стоял рядом с ней и тепло улыбался.

– Ты должна простить меня, – наконец произнес он.

– Простить? За что?

– Я не хотел, чтобы ты шла своей дорогой, – ответил он. – Мне казалось, что ты должна быть такой же, как и другие мои дети: послушная дочь, послушная жена своего мужа. Мне и в голову не приходило, что у тебя особый дар. Грех его губить, и я дал Убире свое согласие.

Йатиме удивленно распахнула глаза.

– Согласие?

– Завтра начнется твое обучение. Ты станешь жрицей. Главный звездочет будет тебя ждать, поэтому не опаздывай.

Йатиме всплеснула руками и схватилась за обе щеки. Ей всегда хотелось быть жрицей, но она и думать не могла, что отец на это согласится. Вот так новость!

Она заглянула в его глаза и увидела в них тепло и нежность. Жесткие складки вокруг его губ разгладились. Видно, полет на «Пачакутеке» подействовал и на него.

– Спасибо! – едва смогла пробормотать девочка. – Спасибо тебе за все!

Как только «Пачакутек» был пришвартован, ученый и все, кто принимал участие в пробном полете, сошли с корабля, а догоны, многие из которых пришли в традиционных масках, обступили судно и затянули свою песнь.

Наступило время прощания, и у Йатиме защемило сердце.

Гумбольдт пожал руки старейшинам, воинам и женщинам, благодаря их за помощь и редкостное мужество. Ради этого он даже выучил несколько слов на догонском и старательно произносил их, чтобы все его понимали. Люди смеялись, пели и плакали, обменивались подарками. Прошло немало времени, прежде чем Гумбольдт, Оскар, Шарлотта и Элиза предстали перед Убире и Йатиме.

– Мои дорогие друзья, – начал ученый. – Я буду краток. Прощаться с вами мне особенно тяжело. Для меня было великой честью быть вашим гостем и другом, и я не теряю надежды, что мы с вами когда-нибудь еще увидимся. Опасность миновала, чужак изгнан из вашей страны. Но перед вами лежит долгая дорога. Вашему народу предстоит освободиться от призраков прошлого и устремиться в полное надежд будущее. Я уверен, что все у вас получится, потому что именно вы – мудрая старость и талантливая юность – будете стоять во главе своего народа. Счастья вам, друзья мои, и вспоминайте иногда о «людях с неба».

– Так и случится, – ответила Йатиме. – А вы станете частью наших преданий, и отцы будут рассказывать детям о всадниках из облаков, явившихся, чтобы спасти нас от Стеклянного проклятия. Вот мы стоим тут и беседуем, а легенда тем временем начинает жить своей жизнью. Да пребудут с вами наши боги!

Гумбольдт сложил руки на груди и поклонился, Элиза, Шарлотта и Оскар последовали его примеру.

– Спасибо за все и прощайте!

С этими словами он подхватил Вилму и начал подниматься по веревочной лестнице. Киви барахталась и разгневанно пищала, словно не хотела расставаться со своим приятелем Джабо. Следом начали карабкаться Шарлотта с Оскаром. Элиза замешкалась, подошла к Йатиме и взяла ее за руку.

– Прощай, маленькая жрица, – сказала она. – Да хранит тебя Великий Змей Дамбала!

Она поцеловала девочку и поднялась на палубу. Веревочный трап подняли, и «Пачакутек» начал неторопливо набирать высоту.

Когда лица путешественников, видимые с земли, превратились в почти неразличимые точки, зажужжали моторы. С клекотом и ворчанием небесное чудище поплыло на север по знойному небосводу африканского полудня.

67

Берлин, март 1894 года Дом выглядел нежилым. Дверь была заперта, ставни закрыты. Деревья и живая изгородь не ухожены, из дома не доносится ни звука. Пока кучер выгружал их багаж, Оскар успел осмотреться.

– Что тут случилось? – пробормотал он, направляясь к дому по усыпанной гравием дорожке. – Такое впечатление, что все выехали.

– Да, похоже, что уже несколько недель подряд здесь никого не было, – добавила Шарлотта.

Элиза коснулась пальцами гравия:

– Я чувствую, что внутри кто-то есть. Да и этой колее здесь не больше двух дней.

Гумбольдт сложил руки раструбом и крикнул:

– Эй! Кто-нибудь дома? Это мы, Карл Фридрих, Элиза, Шарлотта и Оскар. Мы вернулись!