Стеклянное сердце

Сроду принц не возился с детьми, попросту не знал как себя с ними вести, да и как-то повода раньше не было. А сейчас мальчишки его всюду преследовали, доставая по разным пустякам. И если Матти в силу своего возраста просто глазел на него ясными голубыми как у матери глазами, то Эйнар закидывал вопросами. Вопросами довольно скользкими.

Откуда он, где живет? Почему такие белые волосы и светлая кожа? Где его оружие? Что он умеет и чем занимается? На каких границах воевал в прошлом году?

Эйнар был не по годам развит, и Фрэнсис заметил что все чаще и чаще он аккуратно подбирает слова, чтобы не ляпнуть при мальчонке чего-то лишнего.

Сам он шел на поправку, только голова порой болела и взрывалась как старый котёл, да мучила нога. Ему неплохо так обработали колено дубиной. Принц стал прихрамывать на левую ногу.

Еще несколько раз он порывался уйти, но Сату оказывалась тут как тут, и уговаривала остаться еще на пару дней. Пара сменялась другой парой, а принц все так и торчал в этом забытом миром месте.

Ему тут нравилось. Было как-то подозрительно... хорошо. И уютно.

Так никогда не было дома в замке. Так никогда не было на поле битвы, конечно же. На него, как внезапный дождь, свалилась забота совершенно незнакомого человека. И ему это тоже понравилось. О нем давно так не заботились.

- Йоки, обед готов! - позвала Сату.

Ее дети сидели у его ног, завороженно слушая про ветры Вел Хейма (пришлось соврать, что бывал там всего единожды). Они тут же подскочили со ступенек на зов матери и побежали в дом. И ему пришлось, хоть и хотелось посидеть на крыльце подольше. Золотая осень оказалась чудо как хороша. Он поймал себя на мысли что не против остаться здесь навсегда.

Не конкретно в этой избе на окраине Лендора. А в Валиарии.

Эти мысли вызывали отвращение.

Он чувствовал себя предателем. Эта земля чужая, испорченная. Они украли у них источник жизни. Как он может хотеть тут жить?

Это их земля должна иссохнуть подобно почве Дуара, или замерзнуть и покрыться льдами как Вел Хейм. Кальдерран ведь не всегда был таким мрачным и безжизненным. Но сейчас он такой.

Умирает без источника. И во всем виновата Валиария. Он должен ненавидеть эту землю.

И ее людей тоже. Всех до единого.

- Йоки, ты в порядке? - опять мягкий голос Сату.

Она встревоженно смотрит на него. Волосы опять распущены и красиво стекают золотым пшеном на плечи и спину. Даже ее волосы выглядят наполненными светом и энергией, как и земля, по которой она ходит.

Кажется, лицо у Фрэнсиса было совсем злое, потому что Сату начала обеспокоено переминаться с ноги на ногу.

- Все в порядке?

- Да... Наверное, - невнятно ответил он, застыдившись своих мыслей.

Неужели он правда хочет ей смерти? И ее невинным маленьким сыновьям?

В доме была абсолютная нищета. Ничего не осталось у хозяйки после смерти мужа. Все разграбили. А что если и оставалось, то было поменяно на еду. Урожай прошлого года сгорел дотла. Всю зиму они голодали.

В этом году земля была все еще малопригодной для выращивания хлеба, на поле ковром лежала гарь, словно и не было зимы, и не смывало все весенними дождями. На небольшом клочке с краю Сату растила какие-то кислые овощи и коренья. Больше ничего не всходило.

Иногда она уходила в лес собирать грибы и ягоды. Вот и вся их пища. Настоящий хлеб был в ее доме на вес золота, и он не сразу с досадой понял, что все эти дни она отдавала ему свою порцию.

Когда сообразил, то отодвинул хлеб ей обратно. Девушка нахмурилась, но он покачал головой и кивнул на детей. Она не стала пререкаться.

Сейчас на столе стояла невкусная похлебка из грибов и кореньев, раньше Фрэнсис сроду бы не стал такое даже пробовать. Но дети молча стучали деревянными ложками, набивая пустые желудки, и ему было неловко отказываться. Да и есть-то хотелось.

Сегодня Сату снова положила перед ним кусок хлеба. Твёрдый, как камень. Но такой желанный.

- Так будет вкуснее, - смущенно пояснила она.

Фрэнсис чуть не вздохнул. Опять неосознанно скривил лицо?

Разломив кусок на две равные части, он положил перед мальчишками. Те перестали хлебать и посмотрели сначала на него, потом на мать.

- Мы уже съели свою долю, - тихо проговорил Эйнар, и внутри принца все перевернулось.

Железные когти начали неприятно терзать грудную клетку.

- Я знаю.

В воцарившейся тишине Сату одобрительно улыбнулась детям, и тогда они протянули свои руки за хлебом и начали жевать.

В самом принце неожиданно все начало переворачиваться с ног на голову. Он никогда в жизни не нуждался в элементарных вещах, как кусок хлеба или теплое одеяло. Никогда не задумывался каково это - лечь спать с пустым поднывающим желудком? Так, что полночи придется ворочаться, слушая как недовольно урчит тело.

И, конечно, никогда не думал о том, что делать, когда на тебя смотрят маленькие детские лица, с вечно голодными глазами, как у диких зверят.

Он все время ходил задумчивый и даже растерянный. Да, его народ постоянно нуждался в пище. Но думал ли он об этом в таком ключе?

Хоть раз?

Вряд ли.