Стеклянные дома

 - Мирна права, - сказал Арман, молчавший до этого. - То, что она описала, мы наблюдаем каждый день. Я видел это в академии Сюртэ. Я видел это в жестокости самого Сюртэ. Мы наблюдали это, когда к власти пришли бандиты. Это стало частью культуры учреждений, семей, этнических групп, страны. Это стало не просто приемлемым, но ожидаемым. Проходило под аплодисменты.

 - Но это же разновидность подмены совести, - заметила Рейн-Мари. - Что-то, что выглядит правильным, а на самом деле плохо. Никто с чистой совестью не поддержит подобное.

 - А я вот сомневаюсь, так ли это, - сказала Мирна. - Известно, что проводился один эксперимент, по сути, тест. Его придумали в ответ на суд над нацистами, для их защиты и объяснения, что их совесть была чиста. Мол, шла война, и они поступали, как им приказывали. На этом строилась защита Эйхмана, когда его поймали, годы спустя. Общественность была в ярости, говорилось, что ни один нормальный человек не совершил бы того, что делали нацисты, и ни одно цивилизованное сообщество никогда бы не позволило подобному произойти. Вот тогда социологами был проведен этот тест.

 - Погоди, - прервала ее Клара. - Прежде чем ты о нем нам расскажешь, мне нужно выпить. Кто-нибудь еще будет?

 - Позволь мне, - поднялся Арман.

Они с Мирной унесли бокалы на кухню и заново наполнили их вином.

 - А себе ничего? - спросила Мирна, предложив ему Гленфиддик.* (*сорт виски)

 - Non, merci. Мне сегодня еще нужно поработать. Это исследование, о котором ты говоришь - эксперимент Мильграма в Йелле?

 - Да, - Мирна оглянулась на Рейн-Мари и Клару, тихо разговаривающих у камина. - Они бы это сделали, как думаешь?

 - Вопрос, скорее в том, сделала бы это ты? Или я?

 - А ответ?

 - Может быть, мы делаем это прямо сейчас, просто не отдаем себе отчета, - ответил Гамаш, подумав о блокноте, запертом в ящике стола в его кабинете. И о том, что содержит этот блокнот. И о том, что Гамаш задумал.

Но, не в пример нацистам, он не просто следует приказам. Он приказы отдает.

Почти наверняка погибнут сотни, а может быть тысячи.

Сможет ли он оправдаться?

Глава 26

Изабель Лакост придвинулась к ноутбуку.

Флуоресцентные лампы подвала церкви не были снисходительны к экрану компьютера. Впрочем, как и к лицу, которое в этом экране отражалось.

«Когда я успела так постареть, - подумала женщина. - Когда стала такой напуганной, такой позеленевшей?».

Загрузка фотографии, которую ожидал Бовуар, наконец завершилась, и он направился со своим ноутбуком к столу Лакост. Сел рядом.

На экран он не смотрел. Слишком хорошо знал, что там увидит.

Он посмотрел на Изабель.

Та, упершись локтем о столешницу, наманекюренными пальцами выстукивала на губах ритм. Не отрывала взгляда от экрана. От женщины на экране.

 - Это не мадам Эванс, - наконец заключила она.

 - Нет. Это фото сделали полтора года назад, в Питтсбурге. Я искал информацию о Кати Эванс. Она соответствует тому, что о ней говорят. Подающий надежды архитектор. Защитила диссертацию на тему строительства стеклянных домов. Адаптировала их к суровому климату, таком, как наш. Как нам известно, окончила Университет Монреаля.

 - Там все они и встретились.

 - Oui. Но одно лето, после окончания школы и перед поступлением в университет, она провела в университете Карнеги - Меллона.

 - В Питтсбурге, - кивнула Лакост, снова посмотрев на экран.

Фото было одновременно и банальным, и отвратительным. Возможно, из-за абсолютной нормальности девяноста процентов изображения и ужасающих десяти.

 - Месье Гамаш попросил меня пару дней назад провести исследование на тему кобрадора, как раз, когда тот появился в деревне. И среди прочего, я обнаружил это фото.

Лакост оказалась права. На фото не Кати Эванс, хотя женщина на экране была того же возраста - чуть за тридцать. Хорошо одета. Руководящий работник. Идет на работу, или домой. Торопится, как и все вокруг.

Обыденный сюжет на любой из улиц в час пик.

Но что-то привлекло взгляд женщины. Она только что это заметила.

Изабель ощутила, как кровь стынет в жилах.

Выражение на лице женщины ничем не отличалось от выражений лиц окружающих. Но выражение глаз начинало меняться. В них появился тот ужас, что возникает в глазах испуганной лошади перед тем, как та понесет.

Вот он, на самом краешке фотографии. На само краю ее периферического зрения. Только что вышел на ее орбиту. Кобрадор.

Река вечно занятых обывателей, уставившихся в экраны смартфонов, текла мимо, а посреди этой реки черной скалой возвышался призрак, явившийся из забытых времен.

И смотрел.

Женщина еще не понимала природы этого явления, но точно знала, что он тут по ее душу.

 - И кто она?

 - Коллин Симпсон. Владелица сети детских садов. Ее обвиняли в злоупотреблении, но оправдали.

Лакост кивнула. Естественно, женщину оправдали. Если бы ее признали виновной, в кобрадоре не было бы необходимости.

 - Кое-кто не верил в ее невиновность, - выговорила Лакост.

 - Ну, ее оправдали технически, из-за нарушения процедуры, - заметил Бовуар. - Один из полицейских облажался.

Этот страх знаком любому следователю. Совершишь ошибку, и хищник снова на свободе, среди беззащитных жертв.