Стеклянный букет

— Ура! Ура-а! — закричали со всех сторон наши и обступили стол, чтобы видеть, что будет дальше.

— Игра продолжается. Один — ноль в пользу «красных», — объявил Сенька Громов, главный судья матча.

В этот момент большая рука легла на футбольное поле и преспокойно забрала от Тоськиных ворот Хомича. Мы ахнули.

— Это что такое? Кто смеет?!

— Я смею, — сказал знакомый голос.

Ребята расступились. Позади стоял Николай Митрофанович и, прищурившись, разглядывал новую Тоськину пуговицу.

— Скажите, откуда она у вас? — обратился он к Тоське.

— Это, Николай Митрофанович, мой лучший вратарь, Хомич, — сказал Тоська и протянул руку, чтобы получить пуговицу.

Но Николай Митрофанович, вместо того чтобы отдать, вдруг взял да и опустил пуговицу в карман.

— А я думаю, что это не Хомич, а пуговица от моего нового пальто, — сказал он спокойно. — Меня интересует только, где вы ее взяли.

Наступила тишина. Все глаза обратились к Тоське. Что-то он скажет? Ведь он не может выдать Сизова!

— Николай Митрофанович, я не знал, что это ваша пуговица. Честное пионерское, не знал! — сказал Тоська дрожащим голосом. — Я… я ее нашел…

— Гм… нашли? — Николай Митрофанович опять прищурился. — Странно. Мне казалось, что все пуговицы у меня хорошо пришиты. — Он еще раз посмотрел на Тоську. — Впрочем, я верю вам. Ведь вы не зря же даете слово?

И Николай Митрофанович ушел, забрав Хомича. Конечно, мы сейчас же набросились на Тоську — зачем он нас обманул! Но Тоська клялся, что он соврал только сейчас и в том, что нашел пуговицу, а о Сизове сказал нам правду.

— Посчитаюсь я с этим Сизовым за Николая Митрофановича! — сказал он сердито. — Будет он меня помнить!

На следующей переменке Тоська с Игорем отправились вниз, на первый этаж, где у нас помещаются младшие классы. Многие из ребят пошли следом за ними — смотреть, как они будут расправляться с Сизовым.

У второклассников тоже шел матч на столе. Играли два незнакомых мне мальчика, а Валя Сизов, черненький, круглоголовый, похожий на воробья, вел трансляцию. Он свернул из бумаги рупор и с азартом выкликал:

— Внимание! Мяч переходит на левую сторону. Метким ударом Семичастный направляет его в ворота противника. Мяч скользнул по штанге. Вот его захватили…

— Его захватили и потащили на расправу, — сказал сердитым голосом Тоська, схватив Вальку за шиворот.

Валька запищал:

— Оставь! Чего ты… Чего ты ко мне лезешь?

— Говори: где взял пуговицу, которую мне променял? — рявкнул Тоська.

— Нашел. Я ее нашел! — пропищал Сизов, стараясь вырваться из Тоськиных рук.

— Врешь! Знаю я, как ты нашел! Ты ее с пальто Николая Митрофановича срезал, — сказал Тоська. — Ох, и поколочу же я тебя!

— Давай его судить, — вмешался Игорь Зимелев. — Ребята, собирайтесь на суд. Будем судить Сизова за то, что он срезает пуговицы. Я буду прокурором. На скамью подсудимых Сизова!

— На скамью подсудимых! На скамью подсудимых! — подхватили многие ребята.

Никто толком не знал, что это за «скамья подсудимых», но маленький Сизов так испугался, что ребятам захотелось помучить его.

— Ведите его в пионерскую комнату. Будем там его судить, — командовал Игорь Зимелев.

— Пустите, я не срезал! Честное слово, не срезал! — отбивался Сизов. — Наши ребята видели, как я нашел! Пустите!..

Он пыхтел и вырывался, слезы размазывались у него по щекам. Старшие ребята крепко держали его и смеялись.

— Судить его! Врет он все! Он срезал пуговицы, — повторял Тоська.

Сизова потащили в пионерскую комнату, поставили стулья кругом стола, старшие ребята расселись: они были судом. Сизова посадили отдельно, под конвоем двух старших мальчиков.

— Судьей буду я, — сказал Тоська торжественно. — Я буду его судить.

— Нет, — раздался голос у дверей, — ты не будешь его судить! Ты на это не имеешь права.

Все обернулись. У дверей стоял Паша Воронов.

— Ты не имеешь права судить Сизова, потому что ты сам такой же, — повторил он. — Ты сам срезал пуговицы с бабушкиной наволочки. Как же ты смеешь судить и приговаривать за это Сизова?!

Смотреть на Тоську было неприятно. Глаза у него бегали во все стороны. Он ничего не ответил Паше, ни слова.

— Наш судья должен быть правильный человек и справедливый, — опять сказал Паша. — А вы даже не спросили Сизова, может быть, он и вправду не виноват?

— Не виноват, не виноват! Я не резал. Пусть наши ребята скажут! — закричал Сизов.

Он перестал плакать и во все глаза смотрел на своего защитника.

— Он не виноват. Он не резал. Он эту пуговицу нашел в учительской раздевалке на полу, — сказали сразу несколько второклассников. — Мы видели…

— Чудаки! — удивился Паша. — Чего же вы до сих пор молчали?

Второклассники смутились.

— А мы вашего Тоськи боялись, — прошептал наконец один, белобрысый. — Он чуть что — кулаками разговаривает.

Паша обернулся к Тоське.

— Эх ты, судья! — сказал он. — Хорош, нечего сказать…

Тоська засунул руки в карманы и смотрел в пол. Вдруг он быстро подошел к Сизову. Он подошел так быстро, что Сизов еле успел отскочить и заслонить рукой голову. Тоська засмеялся очень кисло.

— Не бойся, я не бить, — сказал он. — Не плачь, воробей! Я тебе принесу марки Борнео с неграми… И еще золотое перо.