Стеклянный Дворец

Дину еще жил в Кемендине, занимая пару комнат на верхнем этаже. Но дома он не упоминал о работе наблюдателем ПВО, частично потому, что знал: Нил скажет, что он напрасно теряет время и должен заняться работой, а частично потому, что из опыта мог заключить, что отец всегда в штыки встречает его мнение. Вот почему он так удивился, когда на встрече наблюдателей ПВО столкнулся лицом к лицу ни с кем иным, как с отцом.

— Ты?

— Ты!

Сложно было судить, кто удивился больше.

После этой встречи впервые в жизни между Раджкумаром и Дину возникли непрочные узы. Начало войны привело их мысли хоть и разными путями, но к единому мнению: Раджкумар был убежден, что без Британской империи экономика Бирмы рухнет. Дину поддерживал военные усилия альянса по другой причине: из-за левацких убеждений, из-за поддержки движений сопротивления в Китае и Испании, из-за восхищения Чарли Чаплиным и Робертом Капой [44]. В противоположность отцу, он не был сторонником колониализма, его антипатию к британскому правлению превосходила только ненависть к европейскому фашизму и японскому милитаризму.

Какими бы ни были причины, настало мгновение, когда отец и сын объединились, беспрецедентная ситуация на памяти окружающих. Впервые в жизни они работали вместе, посещая встречи, обсуждая вопросы необходимости импорта противогазов и разрабатывая военные плакаты. Этот опыт был так нов, что оба молча его лелеяли, не разговаривая об этом ни дома, ни где-либо еще.

Однажды ночью затемнение сопровождалось грозой. Несмотря на дождь Раджкумар настоял на том, чтобы пойти вместе со своей группой наблюдателей. Домой он вернулся промокшим до нитки. На следующее утро он проснулся, дрожа. Пришел доктор и поставил диагноз: воспаление легких. Раджкумара отвезли в больницу на машине скорой помощи.

В первые несколько дней Раджкумар почти не приходил в сознание, не узнавал Долли, Дину или Нила. Доктора сочли его состояние достаточно серьезным, чтобы запретить все посещения. Несколько дней он лежал почти в коме.

Потом температура начала медленно спадать.

В минуты просветления Раджкумар оценивал обстановку. Вышло так, что по случайности он попал в знакомое место, больничную палату, которую занимали Дину и Долли двадцать четыре года назад. Оглядевшись вокруг постели, Раджкумар узнал вид из окна: Шведагон точь-в-точь в той рамке, как он запомнил. Бело-голубые занавески слегка полиняли, но по-прежнему были чистейшими и накрахмаленными, плиточные полы как всегда сияли чистотой, а темная, тяжелая мебель была легко узнаваемой, с написанными белой краской по полированному дереву инвентарными номерами.

Когда, наконец, он достаточно поправился для того, чтобы сесть, Раджкумар заметил в палате два дополнения: кондиционер, а возле кровати — радио, семиламповый "Пайяр" с ручкой настройки, металлическим корпусом и хромированной отделкой. Кондиционер был Раджкумару ни к чему, а радио его заинтриговало. Он покрутил переключатель и наткнулся на сингапурскую станцию: голос диктора перечислял последние военные действия, описывая эвакуацию британских войск из Дюнкерка.

После чего Раджкумар большую часть времени слушал радио. Каждую ночь медсестра его выключала вместе со светом, Раджкумар дожидался, пока не стихнут ее шаги, и снова его включал. Он лежал на боку и крутил круглую ручку, перепрыгивая от станции к станции. Двадцать четыре года назад, в то время, когда в этой палате находилась Долли, Европа содрогалась от другой войны. Долли тоже бодрствовала в этом помещении, прислушиваясь к ночным звукам. Но те шепоты, которые слышала она, шли из больницы, а теперь палата наполнилась голосами со всего мира — Лондона, Дели, Чунцина, Токио, Москвы и Сиднея. Голоса говорили так быстро и с таким напором, что Раджкумар начал ощущать, что перестает понимать поток событий, что он стал одним из тех, кто как лунатики бредут к катастрофе, перестав осознавать важность того, что творится вокруг.

Впервые за много лет он позволил себе задуматься над тем, как ведет дела. День за днем, месяц за месяцем он пытался сам принимать все решения, просматривать все счета, посещать все объекты, все лесопилки, склады и торговые точки. Он руководил компанией, как закусочной на базаре, и в процессе перестал видеть более широкий контекст.

Нил давно стремился к большей роли в управлении предприятием, Раджкумар ответил на это тем, что попытался его отстранить. Он выдал ему денег и велел вложить их в кино, словно подкупая ребенка пакетом конфет. Уловка сработала, но только потому, что Нил слишком им восхищался, чтобы бросить вызов его авторитету. Теперь бизнес приходил в упадок — факт, которому он отказался смотреть в глаза. Раджкумар не обращал внимания на намеки бухгалтеров и менеджеров, кричал на них, когда они пытались его предупредить. А суровая правда заключалась в том, что ему некого было винить, кроме самого себя: он просто потерял понимание того, что делает и почему.