Стеклянный Дворец

На одно призрачное мгновение Арджун увидел себя на месте Кишана Сингха: денщиком, стоящим на коленях перед одетым в парадный мундир офицером, полирующим его ботинки, надевающим на него брюки и заправляющим в них рубашку, проверяющим застежки, выглядывающим из-за раздвинутых ног с просьбой о защите. Он растянул губы в усмешке.

Глава двадцать восьмая

На следующее утро после приезда Дину взял взаймы велосипед и отправился на Гунунг Джераи, посмотреть на развалины чанди. Элисон дала ему карту, по которой он выбирал путь. Тропа от Морнингсайд-хауса в основном шла вверх, и ему несколько раз пришлось слезать с велосипеда, ведя его за собой по скользким склонам. Пару раз он завернул не в том направлении, но случайно обнаружил дорогу к тому самому месту, где в прошлый раз Элисон припарковала машину. Внизу бежал ручей, а вокруг всё было в точности таким, как он помнил: неглубокий брод, окаймленный плоскими камнями. Чуть дальше вниз по склону ручей расширялся, превращаясь в заводь, обрамленную массивными валунами. На противоположной стороне ручья в джунгли вела узкая тропа.

К этому времени он натер правую ногу, она болела. Дину повесил кофры с камерой на ветку и вошел в заводь. На берегу стоял валун такой формы, что мог послужить прекрасным сиденьем. Дину скинул обувь, закатал брюки до колен и погрузил ноги в прохладную бегущую воду.

Он колебался, стоит ли ехать в Малайю, но теперь, находясь здесь, был рад оказаться вдали от Рангуна, оставить позади царившую в Кемендине обстановку напряженности и постоянных тревог о бизнесе. Отдалиться от политической борьбы, которая, похоже, поглотила всех его друзей, тоже казалось облегчением. Он знал, отец хотел, чтобы Элисон продала Морнингсайд — она не смогла бы справиться с ним в одиночку, сказал он, плантация начнет терять деньги. Но насколько он мог судить, Морнингсайд управлялся неплохо, и Элисон, похоже, держала всё под контролем. Он не видел, чтобы она нуждалась в его советах, но всё равно был рад здесь находиться. Это давало ему возможность поразмышлять о собственных проблемах: в Рангуне он вечно был слишком занят — политикой, журналом. Ему исполнилось двадцать семь, и пора было решить, останется ли фотография лишь хобби или превратится в профессию.

Он закурил и выкурил сигарету до самого конца, прежде чем забрать кофры и пересечь ручей. Тропа заросла больше, чем осталось в его памяти, и в некоторых местах ему приходилось продираться через подлесок. Когда он вышел на поляну, то был заворожен безмятежной красотой этого места: цвет покрытых мхом чанди был даже более ярким, чем он помнил, панорама у их подножия — еще более широкой. Он не стал терять времени, устанавливая штатив. Дину истратил две пленки, и к тому времени, как он отправился обратно в Морнигсайд-хаус, уже настал закат.

На следующее утро он вернулся, а потом и на следующее. Эти поездки стали привычной рутиной, Дину отправлялся очень рано, взяв с собой пару роти в качестве ланча. Добравшись до ручья, он на некоторое время погружался в грёзы, сидя на любимом камне и опустив ноги в воду. Потом пробирался к поляне и устанавливал оборудование. В обеденное время он делал длинный перерыв, а потом дремал, лежа в тени одного из чанди.

Однажды утром вместо того, чтобы остановиться рядом с чанди, Дину прошел чуть дальше, чем обычно. Пробираясь через лес, он заметил чуть впереди заросший курган. Он проделал в зарослях тропу и оказался перед другими руинами, из того же материала, как и два чанди — латерита, но другой формы, эта постройка была восьмиугольной и поднималась как ступенчатая пирамида или зиккурат. Несмотря на монументальную форму, строение было скромного размера, не выше человеческого роста.

Дину осторожно забрался по поросшим мхом блокам и у вершины обнаружил массивный квадратный камень с вырезанным в центре прямоугольным отверстием. Заглянув в него, он увидел собравшуюся внутри лужицу дождевой воды. Озерцо имело ровную форму и металлический блеск антикварного зеркала. Он сделал фото и присел, чтобы выкурить сигарету. Для чего это отверстие? Было ли оно когда-то основанием для монументальной скульптуры, какого-нибудь гигантского улыбающегося идола? Это не имело значения, теперь это просто дыра с поселившимся в ней семейством маленьких зеленых лягушек. Когда он взглянул вниз, на свое покрытое рябью отражение, лягушки оскорбленно заквакали.

Тем вечером, вернувшись в дом, он сказал Элисон:

— Ты знаешь, что там есть еще одни руины, что-то вроде пирамиды, чуть дальше в джунглях?

Она кивнула.

— Да, есть и другие. Ты их найдешь, если зайдешь чуть глубже.