Стеклянный корабль

Странник стоял на мощеной дорожке. Дыхание жило ему губы.

– Этот дом, боже мой! – у него вырвался то ля всхлип, то ли смешок, что верней, так как вслед за этим он громко проговорил:

– Эй, господин Биллендон, отзовитесь! Я знаю, что вы не спите!

– Удивительно, сколько народу не спит нынче ночью, – ответил Биллендон, не понимая, как могли его разглядеть в темноте прихожей: он вышел запереть дверь, чтобы отправиться на покой. – Кого там еще принесло?

– Я ваш старый приятель, господин Биллендон, хоть вы меня и не помните!

Свет звезд позволял различать силуэт за порогом, и голоса этого, Биллендон мог поклясться, никогда не слыхал.

– А ну-ка зайдите! – Биллендон щелкнул выключателем. – Провалиться – турист! – воскликнул он, когда странник перешагнул порог. – Ошиблись адресом, приятель, вам надо бы в ратушу! Поздновато для шуток, достопримечательностям баиньки пора. Ну, откуда вы меня знаете?

– Доводилось встречаться.

– Когда?

– Гм… Довольно часто.

– Выдумки! – отвечал Биллендон без особой решительности Он заподозрил, будто над ним потешаются, что, по его мнению, было всего вернее и требовало должной реакции. И в то же время, похоже, парень не врал, во всяком случае, думал именно то, что говорил. Биллендону самому уже казалось – он его взаправду когда-то встречал, но либо уж очень давно, либо это был кто-то похожий, либо… Словом, ощущение – или воспоминание – не отличалось определенностью. Мы останавливаемся на этом, так как нечто в том же роде испытывал каждый, кому позднее довелось встретить молодого человека в городе!

– Выдумки? – повторил странник. – Не будьте так уверены. Разрешите присесть?

– Черт возьми! Может, вам и постель приготовить?

– Комната для гостей у вас свободна. Пожалуй, и заночую. Все равно вы меня не выпустите. – Если не вышвырну.

– Ну-ну… – сказал странник, зевая. – И не подумаете. Что, разве я похож на шпиона? Мне просто доводилось тут бывать, я на самом деле многое знаю! Знаю, например, кто нас слушает с лестницы. Добрый вечер, коллега Рей!

– Ого! – сказал Биллендон. – Бот именно. Вопросы после. Я устал: я спешил, хоть знаю, что напрасно… Видите ли, тот человек, который недавно отсюда ушел.., его хотят убить!..

***

Телефон на квартире Дамло поставили недавно, к нему надо было еще привыкать, и пока сержант соображал спросонок, что стряслось, пока добрался в темноте до аппарата, трезвон успел перебудить весь дом. Захныкали детишки в спальне, тихие старички – родители жены – забормотали за перегородкой, раскудахтались в курятнике потомки тех куриц, которых когда-то, едва не растоптал этот бегемот Биллендон своими башмачишами. Прежде чем снять трубку, Дамло скомандовал:

– Тихо! – Все умолкло, не считая кудахтанья. – Полиция слушает. , Ночные звонки были редкостью: все здешние канальи знали, кто тут следит за порядком, Мог, конечно, позвонить новый постовой, на редкость бестолковый парнишка, запросить указаний насчет г-на Ауселя, снова появившегося в городе, и Дамло терпеливо эти указания давал, памятуя, как однажды, в начале своей службы, постовой запросил санкцию расстрелять г-на Ауселя на месте – хорошо, хоть догадался предварительно справиться у начальства! Мог позвонить г-н мэр, притворяясь перед собственной супругой, будто только что вернулся из служебной поездки, хотя уж Дамло-то в точности знал, откуда он явился, да и супруга знала.

Но голос, прозвучавший в этот раз в трубке, Дамло знаком не был.

– Сержант Дамло?

– Он самый.

– Бегите в гостиницу. Номер триста девятнадцать. Запомнили? Возможно покушение на убийство.

– Эй вы!.. – начал Дамло, но в трубке уже звучали короткие гудки.

Его никогда не пытались разыгрывать. Собеседник не шутит. Но какова наглость: "бегите!" Сколько раз просил мэра купить для участка машину. Нет средств!.. На гостиницу средства нашлись. Гостиница пустует, туристы не едут, далеко им, рекламы нету. Путеводитель выпустили в долг. Мэр говорит: будут новые налоговые поступления – будет реклама. А на машину, которая снится Дамло – юркую, новенькую, с сиреной, с мигалкой, – опять ничего не останется, топай, гордость города, гроза преступного мира, пешком!

Так растравлял себя Дамло, влезая в форменные штаны, затягиваясь в ремни, пряча, в карман складную резиновую дубинку, грохоча сапожищами по лестнице, высекая подковами искры из мостовой на пути к гостинице. Он ворвался в вестибюль, глянул на часы, подумал с удовольствием, что машина, пожалуй, только задержала бы его понапрасну: на все – от первой пуговицы до пинка в гостиничную дверь. – не ушло десяти минут. Портье, конечно, дрыхнет, но сыщик? Почему здесь сыщик, какого ему лешего надо в гостинице посреди ночи? Сидит, наскрипывает карандашиком, лисья сиротка!

Сыщик заспешил навстречу. Треугольный ротик в радостной улыбке, нахально протянутая рука; интересно, пожал ли ее кто-нибудь раз в жизни или нет, сейчас ее черта с два пожмут, Дамло скорее сдохнет, чем опакостится.

– Мое почтение, сержант! Вы уже знаете?..

– Не стесняйтесь, – сказал Дамло, – выкладывайте!

– Она инкогнито, – забубнил сыщик, указывая на потолок. – Прибыла в сопровождении…