Стеклянный меч

Он опускает глаза и понижает голос. На одно короткое и ослепительное мгновение я вижу отца, а не жестокого палача. Он думает о детях, посланных на смерть.

– Это хорошие условия.

– Даже слишком, – быстро отвечаю я, резко и громко, чтобы скрыть страх. – Мэйвен ни за что их не выполнит.

Слева от меня, Кэл медленно выдыхает. Он сводит руки, сомкнув шпилем пальцы. Становится видно, что за последние несколько дней он заработал уйму синяков и порезов. Они как будто шевелятся, когда он движется. Еще один способ отвлечься от неприятной правды.

– Но выбора нет, – говорит он наконец, замерев. – Отказаться от сделки значит обречь на смерть их всех.

Полковник кивает.

– Именно. Не трусьте, Тиберий. Ваша смерть спасет тысячи невинных детей. Они – единственная причина, по которой вы еще дышите.

Тысячи. Несомненно, они стоят жизни Кэла. Конечно. Но какая-то глубокая, извращенная и холодная часть моей натуры, с которой я уже неплохо познакомилась, не согласна. «Кэл – боец, лидер, убийца, охотник. И он нужен тебе. Во многих смыслах».

Что-то блестит в глазах Кэла. Если бы не Молчаливый камень, его руки вспыхнули бы огнем. Он слегка подается вперед и вздергивает губы, обнажив ровные белые зубы. Это злобная звериная гримаса. Я не удивилась бы, увидев клыки.

– Я ваш законный король, и в моих венах течет кровь многих поколений Серебряных, – отвечает он, закипая. – Единственная причина, по которой вы еще дышите – то, что я не могу выжечь кислород в этой камере.

Я никогда не слышала от Кэла подобной угрозы, такой откровенной, что у меня все внутри переворачивается. И полковник, обычно спокойный и мужественный, тоже это чувствует. Он поспешно пятится и чуть не врезается в Килорна. Как и Фарли, он сердится на себя за свой страх. На несколько секунд лицо у него становится одного цвета с кровавым глазом. Ходячий помидор, да и только. Но полковника так просто не смутить. Он быстро побеждает панику, приглаживает светлые волосы, прижимая их к черепу, и с удовлетворенным вздохом прячет пистолет в кобуру.

– Ваша лодка отбывает сегодня вечером, ваше королевское величество, – говорит он, похрустывая шеей. – Советую вам попрощаться с мисс Бэрроу. Вряд ли вы еще увидитесь.

Мои пальцы крепче хватаются за сиденье стула, впиваясь в холодный, грубый металл. Если бы меня звали Эванжелина Самос, я бы обернула этот стул вокруг шеи полковника. Так, чтобы он ощутил вкус железа во рту, чтобы оба его глаза заволокло кровью.

– А Мэра?

Почему Кэл настолько глуп, чтобы даже теперь, на пороге смерти, тревожиться обо мне?

– Ее будут охранять, – влезает Килорн, заговорив впервые с тех пор, как вошел в камеру.

Его голос дрожит – неудивительно. Этому трусу есть чего бояться. Например, меня.

– Но Мэре не причинят вреда.

На лице полковника мелькает отвращение. Наверное, он хочет, чтобы и я умерла. Не знаю, есть ли люди, способные его переубедить. Разве что загадочное «командование», кем бы оно ни было.

– Вот так вы будете поступать с людьми, похожими на меня? – огрызаюсь я, приподнимаясь. – С новокровками? Следующим вы приведете сюда Шейда и тоже посадите в клетку, как зверюшку? Пока мы не научимся хорошо себя вести?

– Это зависит от него, – спокойно отвечает полковник. Каждое слово сродни пинку в живот. – Он был хорошим бойцом. До сих пор. Как и твой друг, – добавляет он, кладя широкую ладонь на плечо Килорна.

Полковник буквально источает отцовскую гордость – то, чего так не хватало Килорну в детстве. Если прожить много лет сиротой, понравится даже такой ужасный отец.

– Без его помощи я бы ни за что не нашел повода, а равно и возможности тебя запереть.

Я гневно смотрю на Килорна, надеясь, что мой взгляд причинит ему столько же боли, сколько он причинил мне.

– Наверное, ты очень гордишься собой.

– Пока нет, – отвечает рыбацкий мальчишка.

Если бы не наше детство в Подпорах, не все те разы, когда мы воровали и ускользали, как крысы, я бы ничего не заметила. Но Килорна нетрудно разгадать, во всяком случае мне. Когда он поворачивается и слегка выгибает спину, это выглядит вполне естественно. Но в том, что он пытается сделать, ничего естественного нет. Низ его куртки провисает, обрисовав коробку со шприцами. Она опасно скользит, съезжая по животу, все быстрей и быстрей.

– О… – ахает Килорн и вывертывается из-под руки полковника.

Коробка вылетает из-под куртки, распахивается на лету, и из нее сыплются иголки. Шприцы падают на пол и забрызгивают нам ноги лекарством. Кажется, они все разбились… но мой быстрый взгляд замечает один шприц, оставшийся целым. Он наполовину скрыт в кулаке Килорна.

– Черт возьми, парень, – ворчит полковник и, не задумавшись, наклоняется.

Он тянется к коробке, надеясь спасти хоть что-то, – и получает иглу в шею.

Он так удивлен, что Килорн успевает нажать на поршень и ввести содержимое шприца в кровь полковника. Как и Фарли, тот сопротивляется. От удара по лицу Килорн отлетает и врезается в дальнюю стену.