Стеклянный небосвод: Как женщины Гарвардской обсерватории измерили звезды

В разлинованном блокноте с синей обложкой Бейли фиксировал данные о ясности африканского неба над обширной территорией на протяжении всего года. «Количество безоблачных дней и в особенности их распределение в течение года, – сообщал он, – более благоприятно, чем в Арекипе». Видимость же, то есть стабильность атмосферных условий, была не лучше. Из-за движения потоков воздуха звезды часто мерцали в объективе телескопа. Перепады температур были больше, чем в Перу. Больше мешала роса, не говоря уже о частых пылевых бурях и мощных грозах.

«Обширные участки равнин, называемые вельдом, в сухой сезон выжжены и кажутся безжизненными, но в дождливый нередко становятся зелеными и живописными, – выяснил Бейли. – На ферме обязательно должен быть природный источник (fontein) воды для хозяйственных и земледельческих целей». Из всех рассмотренных в Африке мест Бейли остановился на Блумфонтейне, столице Колонии Оранжевой Реки, как на наиболее подходящем для стационарной обсерватории. Небо там набрало высокие баллы по его шкале ясности, а в округе было «много возможностей для светских и образовательных мероприятий».

Пока Бейли находился за границей, атмосферные условия в Арекипе ухудшились еще больше. Долгое время остававшийся спящим вулкан Мисти задымил, а кроме того, началось извержение вулкана Убинас примерно в 60 км к востоку от обсерватории. Обстоятельства усугублялись тем, что из-за материальных сложностей миссис Дрейпер финансирование резко сократилось.

«Недавно мне пришлось весьма тщательно обдумать мои денежные дела и перспективы, – написала она Пикерингу 24 января 1909 года, – и, к моему великому сожалению, оказалось, что я не смогу выделять обсерватории ту сумму, которую выделяла на протяжении 23 лет на проведение исследований для Мемориала Генри Дрейпера». С 1 августа ее ежемесячный взнос сокращался до $400, что составляло менее половины обычной суммы. «Мне чрезвычайно жаль, что приходится пойти на такой шаг, столь неожиданный для вас, сколь и огорчительный для меня. К счастью, я полагаю, что целевая работа, ради которой я начинала свои выплаты, а именно составление каталога звезд по их спектрам, теперь находится в достаточно удовлетворительном состоянии с точки зрения завершенности».

Щедрые пожертвования миссис Дрейпер на звездную спектроскопию стали достойной данью памяти ее мужа. Но «завершенность» проекта открывала новые направления работы. Как раз недавно 11-дюймовый телескоп Дрейпера, тот самый, благодаря которому мисс Мори получила подробные спектры ярких северных звезд, перевели на наблюдение более тусклых звезд, которые предстояло более тщательно исследовать и, возможно, внести уточнения в их классификацию.

«Я долго сомневалась, разумно ли это изменение, но теперь вижу, что альтернативы нет, – заключала миссис Дрейпер. – Я рада, что необходимость сократить пособие не возникла раньше и что достигнуто так много значимых результатов». Ей шел 70-й год, и, оглядываясь назад, она была довольна.

Пикеринг, которому было шестьдесят два, оставил всякую надежду на дорогостоящий трансатлантический переезд Бойденовской обсерватории. По просьбе миссис Дрейпер он подвел итог достижениям, полученным благодаря фонду Генри Дрейпера, и составил план дальнейшего использования средств фонда. Доклад он представил лично.

«С тех пор как вы здесь побывали, я рассмотрела отчет внимательнее, – писала миссис Дрейпер 14 февраля, в годовщину их сотрудничества, – и чувствую, как я уже вам говорила, что у нас есть все основания себя поздравить». Она сожалела, что сокращение выплат замедлит продвижение работы, но не теряла ни интереса к проекту, ни привязанности к Пикерингу. «Ваш маленький визит обрадовал меня чрезвычайно – всегда приятно слышать, как вы рассказываете о том, что делается в обсерватории. Жаль, что вам не удается улизнуть почаще».

На поправку здоровья мисс Ливитт в доме ее родителей в Белойте ушло больше года. Когда в январе 1910 года она наконец почувствовала готовность вернуться к работе, ей не хватало сил, чтобы приехать в Кеймбридж. Пикеринг разрешил ей работать удаленно – определять величины звезд Северного полярного ряда. В порядке исключения он прислал ей партию фотопластинок вместе со всеми необходимыми инструментами – деревянной рамкой для просмотра, лупой и конторской книгой. Поначалу она работала всего по два-три часа в день, но по мере восстановления сил увеличивала продолжительность работы. В мае она вернулась в обсерваторию совершенно здоровая и опять поселилась у своего дяди Эразма Дарвина Ливитта, инженера-механика, проживавшего с семьей в большом доме на Гарден-стрит неподалеку от обсерватории.

Летом 1910 года кеймбриджские кадры пополнились двумя десятками иностранных астрономов. Среди знаменитостей были королевский астроном Фрэнк Уотсон Дайсон, представлявший одновременно Эдинбург и Гринвич, Оскар Баклунд из Пулковской обсерватории в России и Карл Шварцшильд, директор Астрофизической обсерватории в Потсдаме. Всех их пригласил в США астрономический импресарио Джордж Эллери Хейл.