Стеклянный омут

Видимо, Олег тоже вспомнил о том же, потому что вновь усмехнулся — со значением. И даже поиграл бровями. Рита вдруг почувствовала приступ гадливости: самец, пустой самец, вот он что из себя представляет. И знала она об этом практически с самого начала. Но хоть и знала, все равно долго не могла выкинуть его из мыслей. Да и сейчас, хоть и не испытывает к нему прежних чувств, все равно нет-нет да попадает в его ловушки, расставленные для всех без разбору. Доколе...

— Пойду, поищу Дашу, — сказала она, поворачиваясь к Олегу спиной. — Когда-нибудь ты вычерпаешь все ресурсы, и брать тебе станет неоткуда.

— О чем это ты?

Не ответив, Рита направилась к двери.

— Подумаешь, какая... Училка! Правильная вся такая, — донеслось до нее, когда она закрывала собой дверь. Удивительно, но реплика Олега совсем не задела. Напротив, даже вызвала улыбку так смешно, по-детски прозвучали его слова.

Утренняя прохлада приняла ее в свои объятия, заставив поежиться. За ночь температура резко понизилась, похоже, обещанное синоптиками похолодание действительно состоится. Вчерашний жаркий день был лишь аттракционом неслыханной щедрости весны. Побаловала теплом в первый майский денек — и хватит.

Рита спустилась с крыльца и огляделась в поисках Даши. Ей подумалось, что девушка не ушла далеко в надежде, что Олег отправится на ее поиски. Сидит и ждет где-нибудь поблизости, вдруг он появится, возьмет ее за руку попросит прощения, вернет. Рита неожиданно испытала сочувствие к этой, в общем-то, чужой девушке. Быть спутницей Олега — не сахар. И зря она прежде завидовала всем его девушкам, представляя себя на их месте. Вакантным оно долго не бывает, но и меняются кандидатуры тоже быстро.

Что она скажет Даше, когда найдет ее, Рита не знала. В их отношения с Олегом она вмешиваться не собиралась. Но ей показалось неправильным, что девушка где-то сейчас ходит одна, возможно, плачет. Даша и так чувствовала себя неловко в чужой компании, последовала за Олегом как тень и так, его тенью, и провела предыдущий день. Возможно, Рита попросит Дашу не расстраиваться, предложит вернуться и выпить вместе по чашке чая. Наверняка девушка еще и замерзла: неизвестно, в каком виде она выскочила. Может, кроме тех ничего не прикрывающих тряпочек у нее и нет другой одежды. Рита что-то не заметила, чтобы у Даши с собой была большая сумка с вещами.

Она обошла всю территорию, прилегающую дому, стараясь не вспоминать о том, как бегал тут девочкой, как помогала бабушке пропалывать грядки. Ненужная ностальгия, с ней было покончено в тот день, когда она поставила свою подпись на договоре о купле-продаже.

Даши на участке не оказалось. Рита даже заглянула в хозяйственный блок, который стоял незапертым, надеясь, что девушка прячется там. Но увидела лишь садово-огородный инвентарь и пустые пыльные мешки, брошенные прямо на земляной пол.

Она вернулась к крыльцу и, поразмыслив, решила пройтись по улице. Даша не могла далеко уйти.

Когда-то деревня просыпалась очень рано: хозяйки вставали едва ли не с петухами, готовили корм живности, выходили летом до солнца полоть грядки. В восемь утра с улицы доносился зычный голос старухи Василисы, которая предлагала парное коровье молоко. Молоко от Василисиной Зорьки было знаменитым: оно обладало особенным вкусом, нежным, сливочным, с едва уловимым фруктовым запахом. Поговаривали, будто кормит хозяйка свою корову грушами для придания молоку особого вкуса. Да только Василиса все отрицала, говорила, что секрет весь — в той любви, с которой она ухаживает за скотиной.

А помнится, вон за тем двором, где сейчас нагло расположился крутобокий джип, был поворот на дорогу, ведущую к местной хлебопекарне. Хлеб там выпекался кирпичиками, превышающими по размеру обычные стандартные из городских магазинов. Были те буханки ароматны, свежи, горячи, упруги. Сожмешь такую, а она тут же пружинисто расправится. Не помнется, не поломается, не продавится. Рита до сих пор хранила в памяти вкус золотистой корочки и аромат дырчатого мякиша. Большой, во всю ширину буханки, ломоть, еще пышущий теплом, и «грушевое» парное молоко — вкуснее завтрака Рита за всю жизнь не ела. За хлебом бегала она. Ей нравилось выполнять такое важное поручение. И бежала она в магазинчик при пекарне со всех ног, торопясь успеть к первой выпечке, а обратно возвращалась уже степенным шагом, с важностью неся свою драгоценную добычу — две еще горячие буханки, перехваченные посередине бумажными серыми листами. Сейчас уже нет той пекарни. Помещение перестроили, и теперь там сверкает новой вывеской магазин с богатым ассортиментом товаров. Все для новых дачников из столицы. Хлеб нескольких сортов, но только он ни в какое сравнение не идет с теми горячими пружинистыми буханками, которые выпекали в деревенской пекарне.