Стеклянный омут

Озеро вдруг вздыбилось — так, будто из него поднималось огромное чудище. Гладкая, как зеркало, поверхность пошла сильной рябью, кое-где вспенилась, забурлила. И вокруг напуганной Ольги образовалась небольшая воронка: края ее приподнялись, а середина, неподалеку от которой оказалась молодая женщина, наоборот, опустилась. И из этой сердцевины, как из раструба, раздался протяжный то ли вой, то ли стон. Ольга изо всех сил заработала руками и ногами, стараясь как можно быстрее отплыть от воронки, пока ее не закружило в водовороте. Но в этот момент кто-то схватил ее за лодыжки холодными, скользкими, будто чешуя змеи, пальцами и с силой дернул вниз...

Тонкие скользкие руки обхватили ее, вцепились в горло, гладили по лицу. В ушах нарастал гул. «Конец», — мелькнула последняя мысль. И прежде чем сознание погасло, Ольга успела почувствовать, как осклизлые ладони погладили ее живот, и ребенок беспокойно заворочался. В ту же секунду чьи-то руки, вцепившись ей в волосы, резко дернули. Но не вниз, а вверх...

***

Вот и сбылись слова старой Клавдии. Опять. «Говорила я тебе! — Михаил будто наяву увидел ее гневно сдвинутые на переносице брови, похожие на две мохнатые седые гусеницы, и назидательно поднятый кверху палец. — Мало тебе Настасьи? Еще одна загубленная душа на твоей совести!» Когда все затевалось, Клавдия не поленилась, пришла к нему объяснить, что задуманное им дело хоть и кажется благородным, но по сути — дурное. «Покойников не тревожат, знаешь?» — сказала она тогда. Под «покойниками» старуха имела в виду деревню. «Умирает, и пусть! Дай это ей спокойно сделать. Отжила уже свое!» Михаил тогда отказался принимать слова старой Клавдии. Как это — умереть деревне? И что дурного в его задумке? Старикам, конечно, такая идея не нравилась, им хотелось без чужаков, которые превратят деревню бог весть во что, да еще и свои правила обязательно заведут. Хотя, конечно, польза им выходила: обустроенные дороги, электричество без перебоя, изобилие продуктов в отстроенном заново магазине. Да та же телефонная линия! И другие блага. А вот же, пришла Клавдия ругаться... «Дай умереть...» Михаил был уверен: старуха решила, что проект — его личная выгода. Коммерция. Бизнес. Кто-то из старожилов осуждал его, кто-то, напротив, одобрял. Равнодушных не осталось. Да он и не отрицает, что затеял все это не только из-за ностальгии по знакомым с детства местам, выгоду свою он упускать тоже не собирался. Но все же облегчить старикам их нелегкую жизнь желал искренне. Сколько рассылалось бумаг во все инстанции с просьбами наладить транспортное сообщение с городом, починить телефонную линию, нарушенную ураганом много лет назад! Толку — ноль. А вот он, Михаил Сазонов, побегал по кабинетам, потряс папками с расчетами и чертежами, обсудил важные дела с «кем надо» после бани под русские разносолы и водочку... И завертелось! Казалось бы, радоваться нужно старикам. Так нет ведь, прислали «делегатку» Клавдию...

«Хозяйка уже слаба. Идет на убыль ее сила. Быть бедам», — пророчила Клавдия. Он лишь отмахнулся. В стариковские легенды верил мало.

Это уже позже, пройдя через собственный ад, разыскал в районной библиотеке книгу с местными преданиями. Легендарная, как озеро, Лукерья-сказочница, умершая еще задолго до рождения Михаила, оставила наследие благодаря одному собирателю фольклора. Эту книгу, изданную в советские времена (Михаил еще удивлялся, как это в те партийные времена пропустили в печать рассказы о ведьмах, колдунах, русалках и прочей нечисти), хранили как реликвию.

«Когда Хозяйка ослабеет, на смену ей придет новая, иначе врата останутся открытыми, и нечисть вновь вырвется наружу» — так заканчивалась легенда, записанная в книге.

Что хочешь, то и думай.