Стеклянный омут

— Ну а как же?.. Когда я сказала, что у соседа был внук, мог бы признаться, что ты он и есть. А ты наврал, что купил дачу у...

— Стоп! Я этого не говорил. Я сказал, что дом мне достался от дочери старика. И в чем я тебя обманул? Так оно и есть: моя мать являлась прямой наследницей и отписала дачу мне.

— Мог бы сказать, что ты и есть тот Захар, а не вытягивать из меня глупые признания в том, что я в детстве подглядывала за тобой!

— Я не вытягивал эти признания, ты сама об этом заговорила. Ну и что тут такого? Ты же не в душе за мной подсматривала!

— Еще чего не хватало! — От злости и унижения ей захотелось либо заплакать, либо... поколотить этого Михаила-Захара кулаками. Или вначале побить, а потом заплакать. Или одновременно — чего уж время терять? Можно же колотить и плакать...

— Ты сама рассказала, как смотрела, когда я читал. И что тут такого? Между прочим, я знал, что ты подглядывала: яблоня, за которой ты пряталась, увы, не скрывала тебя полностью. Если уж хотела оставаться незаметной, то пряталась бы лучше уж не за тонкой яблоней, а за вон тем сараем.

— Но я сказала, что была влюблена в тебя! Целое лето! И эти слова... ты из меня вытянул! — в отчаянии закричала она.

— Тише, тише, не кричи. Если это такой уж секрет, то не нужно об этом голосить на всю деревню, — засмеялся он. — Рита, глупая, ну что тут такого, что в детстве целое лето ты была в меня влюблена? В кого мы только не влюблялись в детстве... Я вон в первом классе в классную руководительницу был влюблен, целую четверть! до тех пор, пока она не поставила мне первую двойку

— Но это ведь унизительно! Признаваться мужчине в любви первой. Пусть даже и в детской!

— О-о, как все серьезно, — вздохнул он. — Кто тебе это сказал?.. Не общайся больше с этим плохим человеком.

И вдруг, шагнув к Рите на крыльцо, протянул руки и привлек девушку к себе.

— Рита, прости, не хотел тебя обидеть. Поверь, что эта оплошность не стоит твоих нервов. Если тебя беспокоит, что я, слушая тебя, потешался в душе, скажу, что не потешался. А не признался тебе сразу в том, что мы — бывшие соседи, по той причине, что ты как-то слишком уж быстро и неожиданно выпалила о своих воспоминаниях.

— Мог бы прервать меня! — буркнула она. В его объятиях было так необычно и уютно... Если не считать первой ночи с Олегом да дружеских объятий Ивана, ее никогда еще не обнимал мужчина. Так вот одновременно крепко и нежно. И она, поддавшись порыву, прильнула к Михаилу, будто в поисках поддержки и сочувствия. Если за такой момент нужно было внести в плату пережитый стыд, то пусть... Ей уже совсем не стыдно!

А Михаил выпустил ее из объятий так же неожиданно, как и обнял.

— Не сердись, — сказал он, заглядывая ей в глаза и морща лоб.

Она покачала головой, и Михаил улыбнулся:

— Вот и славно! Завтра встретимся и продолжим наш разговор. Мне нужно проверить кое-какие догадки. Возвращайся к сестре, она ждет тебя. Завтра будет другой день, увидишь, хороший!

— Спасибо, — поблагодарила Рита с искренней улыбкой.

— Пойду сообщу, что Даша нашлась. Пусть отзывают людей с поисков.

Рита хотела спросить у него, такой ли он уж «сторож», но Михаил уже вышел за калитку.

***

За ночь, еще раз обдумав все, Михаил решил, что не хватает лишь небольших подтверждений его версии. Накануне, рассказывая о визитах к Клавдии, Рита упомянула Петра, спасшего ее маму из озера. С Петром Власовичем Михаил водил дружбу, поэтому решил навестить старика и поговорить с ним.

Когда он варил кофе, ему позвонили. Дело оказалось не то чтобы таким уж важным, но откладывать не хотелось: он сам просил об этой встрече. Только вот, по известному закону, все долго ожидаемое происходит не в самый подходящий момент, когда мысли уже заняты другим. Но делать нечего, он согласился на встречу, благо ехать не в столицу, а в областной центр.

Время еще было, поэтому Михаил решил не изменять своим планам и вначале навестить старика и его жену.

Он припарковал машину неподалеку от дома Петра Власовича и дальше отправился пешком.

Разговор вышел длинным, но узнать что-либо новое не удалось. Петр Власович и сам мало что знал. Да и выцвели прошлые события за давностью лет из его памяти. Старик и рад был бы помочь, ему хотелось угодить Михаилу, чью деятельность в деревне он воспринял с энтузиазмом, и за принесенные гостинцы был благодарен, да только что еще добавить сверх уже рассказанного? Не сочинять же!

Она все про то, как кто-то ее топил, бормотала, — припомнил Петр Власович. — Бредила девка. Про ад, который увидела... Нес я, значит, ее на руках, а она вот такие страсти говорила как безумная. Тронулась умом еще тогда. А жаль, хорошая девка-то была. И девчонки две сиротами сделались.

— Это вы не о Степаниде ль и ее дочери говорите, а? — спросила вдруг Марья, жена Петра Власовича. Ради дорогого гостя женщина снарядила стол: чай, конфеты в хрустальной вазочке, маковые сушки.

— О них, Марья Прохоровна. Я накануне старшую внучку Степаниды встретил, говорил с нею.